|
настоящему управляет людьми тот, кто управляет помыслами»1. По сути, на этапе интеграции власть способна управлять «помыслами», что делает ее не только политической, но и культурной силой. Сила власти в том, что в условиях отсутствия раскола цивилизационного топоса на его «демосную» и «кратологическую» составляющие она может позволить себе апеллировать к повседневности, демонстрировать «чуткость» к запросам общества, выступая в харизматическом облике. Первые неудачи власти в подобной политике являются симптомами того, что она не выполняет возложенную на нее эту главную функцию, отдаляется от общества, меняет харизматический блеск на бюрократическую основательность. Энергетический баланс между властью и обществом нарушается, смещается в пользу последнего, что означает вступление данной исторической стратегемы в фазу легитимации, когда возникает острая необходимость в продлении первенствующей роли данного типа власти. Культурная (смыслосозидающая) роль власти сдает свои позиции «чистой» политике (директивному упорядочиванию). Это означает исчерпание потенциала данного типа власти, когда она уже не в состоянии поставлять обществу вдохновляющие его идеи и поэтому уповает на силу директив, указаний, постановлений и т.д. Историческая парадигма, таким образом, вступает в заключительную фазу своего развития фазу деградации (кризиса), характеризующейся не просто расколом по вертикали между обществом и властью, но и по горизонтали в том числе внутри самой власти. Власть уже не помышляет о директивном регулировании общества, и тем более управлении его «помыслами», а озабочена самосохранением от ставшей опасной для нее стихии, воплощенной в социуме. Обозначившийся раскол разрушает единство общества и остро продуцирует проблему идентификации поиска такого ценностно-смыслового центра, который 1 Ильин В В. Панарин. А.С Философия политики М.: Изд-ио МГУ. 1994 • С. 226 102 |
168 вившиеся «правила игры» во взаимодействии власти и общества, взорвать относительное равновесие энергетических потенциалов этих двух ключевых акторов. Вместе с тем власть держит инициативу в своих руках, вбрасывая в общество идеи, проекты, нормативы, способные его вдохновить и одновременно упорядочить стихийные импульсы (инициативы), заключенные в фундаментальном топосе цивилизации. Как отмечают В.В. Ильин и А.С. Панарин, «тайна власти состоит, в первую очередь, в культурной (духовной) гегемонии; но настоящему управляет людьми тот, кто управляет помыслами»78. По сути, на этапе интеграции власть способна управлять «помыслами», что делает ее не только политической, но и культурной силой. Сила власти в том, что в условиях отсутствия раскола цивилизационного топоса на его «демосную» и «кратологическую» составляющие она может позволить себе апеллировать к повседневности, локалам, демонстрировать «чуткость» к запросам общества, выступая в харизматическом облике. Первые неудачи власти в структурировании «фундаментального» топоса являются симптомами того, что она не выполняет возложенную на нее эту главную функцию, отдаляется от общества, меняет харизматический блеск на бюрократическую основательность. Энергетический баланс между властью и обществом нарушается, смещается в пользу последнего, что означает вступление данной исторической стратегемы в фазу пролонгации, когда возникает острая необходимость в продлении первенствующей роли данного типа власти. Культурная (смыслосозидающая) роль власти сдает свои позиции «чистой» политике (директивному упорядочиванию), становящейся главной структурирующей силой. Это означает исчерпаемость энергетического потенциала данного типа власти, когда она уже не в состоянии поставлять обществу вдохновляющие его идеи и уповает на силу директив, указаний, постановлений и т.д. Историческая стратегема, таким образом, вступает в заключительную фазу своего развития фазу деградации (кризиса), характеризующейся не просто расколом по вертикали между «субстратным» и «логократическим» проп Ильин В.В. Панарин, А.С. Философия политики. М.: Изд-во МГУ, 1994 С. 226. 169 странствами цивилизационного топоса, но и по горизонтали расколом внутри «логократического» пространства; власть уже не помышляет о директивном регулировании общества, и тем более управлении его «помыслами», а озабочена самосохранением от ставшей опасной для нее стихии, воплощенной в «фундаментальном» пространстве цивилизации. Обозначившийся раскол разрушает единство цивилизационного топоса и остро продуцирует проблему идентификации поиска такого ценностно-смыслового центра, который бы цементировал «разбегащуюся» импульсацию «логократичесного» и «фундаментального» пространств, обеспечивал доминирование центростремительных тенденций над центробежными. Выход на первый план идентификационной проблемы означает, что данная историческая парадигма/стратегема исчерпала себя и под вопрос ставится жизнеспособность самой цивилизационной (архетипической) парадигмы. Поэтому вызревают глубинные условия для того, чтобы сбросить данную историческую оболочку бытия цивилизационной парадигмы и перейти к новому историческому варианту развертывания ее потенциала. Проблемная триада «интеграция легитимация идентификация» в каждой исторической стратегеме получает конкретное содержательное воплощение, выступая как необходимый, востребованный ответ на вызовы, с которыми сталкивается российская цивилизация. Авторитарно-партикулярная стратегема характеризует период Киевской Руси, или экономическую и политическую раздробленность государства, спровоцировавшую потерю национальной независимости, что породило длительный период последующего преодоления монголо-татарского ига. Интегрирующий фактор в рамках данной стратегамы проявляется не постоянно, а эпизодически (как, например, в битвах на Чудском озере и Куликовом поле) и носит в основном экзогенный (порожденный внешними условиями) характер реагирования Руси на опасности, исходящие от внешних агрессоров в лице степняков, Тевтонского ордена, Золотой Орды и т.д. Инициированное князем Владимиром принятие Русью христианства выступает скорее как факт, предпосылка приобщения страны к христианскому миру, чем как глубинный интегри 300 кто должен играть роль главного структуратора и на каком основании; каковы перспективы данной стратегии структурирования общества. Первая проблема есть проблема интеграции, т.е. обеспечения целостности общественной системы, вторая — проблема легитимации, т.е. обоснования претензий власти на роль главного структуратора (интегратора), третья проблема идентификации, т.е. оценка обществом результатов структурирующей активности власти и вытекающие отсюда перспективы его развития. В начальной (генезисной) стадии любой исторической стратегемы на передний план выходит проблема интеграции. В ходе ее решения достигается наивысший «консенсус» между упорядочивающей и самоорганизующейся силами, что с точки зрения топологической характеристики означает отсутствие опасных зазоров между «фундаментальным» (общественным) и «сквозным» (властным) пространствами цивилизации. Однако первые неудачи власти в регулировании различных проявлений общественной стихии являются симптомами того, что она не выполняет возложенную на нее эту главную функцию, в значительной мере теряет образ человечного опекуна, меняя харизматический блеск на бюрократическую основательность. Это означает вступление актуализированной на данный момент исторической стратегемы в фазу пролонгации, когда возникает острая необходимость в продлении первенствующей роли существующего типа власти. Это одновременно означает исчерпаемость ее созидательного потенциала, ибо она уже не в состоянии поставлять обществу вдохновляющие его идеи, программы, перспективы и уповает на силу директив, указаний, постановлений и т.д. Историческая стратегема, таким образом, вступает в заключительную фазу своего развития фазу кризиса, характеризующуюся не просто расколом по вертикали между «субстратным» и «логократическим» пространствами цивилизационного топоса, но и по горизонтали расколом внутри «логократического» пространства, ибо власть уже не столько управляет «помыслами» общества, сколько озабочена самосохранением от ставшей опасной для нее стихии, воплощенной в фундаментальном пространстве цивилизации. |