|
ней. Демаркированное общество это не просто физически (фактически) «расколотое общество по уровню доходов, социальным статусам и т.д., но дезориентированное в духовном смысле общество «без названия». Поэтому оно взыскует новые смыслы, которые ему техническая власть предложить не может. Это обрекает авторитарно-рыночную (утилитарную) парадигму, а тем более в условиях России, на недолговечность, что, по сути, равнозначно ее нежизнеспособности как организующей силы российского общества. Нужно отметить, что утилитаризм как политико-культурная парадигма в своей скрытой (потенциальной) форме пронизывает все пространство российской цивилизации, выступая как сила, которая всегда «наготове», дожидаясь соответствующих условий, чтобы принять актуализированные формы. Переход утилитаризма из потенциальной в актуальную фазу сопровождает смену доминирующей на данный момент исторической (модусной) парадигмы на другую. Как реальная политическая сила утилитаризм проявляется на рубеже, отделяющем одну историческую эпоху от другой, и характеризует состояние транзита. Таким образом, подчеркивание объективного характера смены исторических политико-культурных парадигм не умаляет роли субъективного фактора, который в условиях российского цивилизационного бытия принимает форму утилитаризма. Имея межпарадигмальный статус, он становится связующим звеном, воплощением «волюнтарисгкой» тенденции по обеспечению единства цивилизационного развития на основе радикальной переоценки исторического способа структурирования властью общества. Как отмечает А.С. Ахиезер, в утилитаризме присутствует своеобразный микрорационализм, т.е. утилитарная целесообразность1. В конечном итоге это оборачивается глубокими ценностно-смысловыми разломами 1 См.: Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). Т. 1, От ярошлого к будущему. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. С. 156. 109 |
175 «команда специалистов». Власть окончательно утрачивает метафизическую энергетику и уповает на ценности позитивизма навыки, умения и действия кратической силы, позволяющие обществу считаться о ней. Демаркированное общество это не просто физически (фактически) «расколотое общество по уровню доходов, социальным статусам и т.д. но дезориентированное в духовном смысле, общество «без названия». Поэтому оно взыскует новые «измы», которые ему техническая власть предложить не может. Это обрекает авторитарно-утилитарную стратегему, а тем более в условиях России, на недолговечность, что, по сути, равнозначно ее нежизнеспособности как структурирующей силы «фундаментального» пространства российского цивилизационного топоса. Нужно отметить, что утилитаризм как парадигма/стратегема в своей скрытой (потенциальной) форме пронизывает все «логократическое» пространство российской цивилизации, выступая как сила, которая всегда «наготове», дожидаясь соответствующих условий, чтобы принять актуализированные формы. Переход утилитаризма из потенциальной в актуальную фазу сопровождает смену доминирующей на данный момент исторической (модусной) стратегемы на другую. Как реальная структурирующая сила утилитаризм проявляется на рубеже, отделяющем одну историческую эпоху (стратегему) от другой, и характеризует состояние транзита. Таким образом, подчеркивание объективного характера смены исторических политико-культурных парадигм/стратегем не умаляет роли субъективного фактора, который в условиях российского цивилизационного бытия принимает форму утилитаризма. Имея межпарадигмальный статус, он становится связующим звеном, воплощением «волюнтаристкой» тенденции по обеспечению единства цивилизационного развития на основе радикальной переоценки исторического способа структурирования властью общества. Как отмечает А.С. Ахиезер, в утилитаризме присутствует своеобразный микрорационализм, 176 т.е. утилитарная целесообразность.'0 В конечном итоге это оборачивается глубокими ценностно-смысловыми разломами российского цивилизационного топоса, когда прерывается «времен связующая нить», усиливается антагонизм между властью и обществом и, наконец, само логократическое пространство раскалывается на два полюса импульсацию этакратии (политики) и импульсацию идеократии (культуры). Причем ведущую роль в этом «тандеме» играет этакратическая компонента. Можно сказать, что политико-культурное развитие России откристаллизовало опыт, интегрирующий в себе инвариантную (цивилизационную), атрибутивную (надисторическую) и вариативную (историческую) ипостаси властного структурирования общества, что реализуется в следующих ключевых (субстанциональных) моментах, характеризующихся, во-первых, монологизмом самодостаточностью власти в условиях незрелости общественных самодеятельных структур; во-вторых, авторитаризмом глубинной запрограммированности власти на жесткие методы (технологии) «работы» с социумом; в-третьих, политикоцентризмом утилитаризацией культурного процесса в сторону его политической ангажированности, подчинения политической злобе дня, политической проблематике, политическим целям и задачам, политическим оценкам любых явлений и процессов, имеющим место в обществе. 2.3. Исторические (модусные) парадигмы структурирования российского .социума Генезис политико-культурного бытия связан с авторитарно-партикулярной стратегемой властного структурирования общества, охватывающей древнейший период русской истории, который условно можно разделить на «тотальновечевую» (власть народа) и «номинально-персоналистскую» (власть лица) стадии. Именно на первую из них приходится функционирование веча (с VI по XIII вв.), история которого начинается с племенных сходок и заканчивается 80 80 См.: Ахисзср А.С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). T. 1. От прошлого к будущему. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1997. С. 156. 301 Обозначившийся раскол разрушает единство цивилизационного топоса и остро продуцирует проблему идентификации поиска такого ценностносмыслового центра, который бы цементировал «разбегающуюся» энергетику «логократического» и «фундаментального» пространства, обеспечивал доминирование центростремительных тенденций над центробежными. Выход на первый план идентификационной проблемы означает, что данная историческая версия «работы» власти с социумом исчерпала себя и под вопрос ставится жизнеспособность ее цивилизационной основы. Поэтому вызревают глубинные условия для того, чтобы сбросить данную, историческую оболочку бытия цивилизационной парадигмы и перейти к новому варианту развертывания ее потенциала. Проблемная триада «интеграция легитимация идентификация» в каждой исторической стратегеме получает конкретное содержательное воплощение, выступая как необходимо-объективный ответ на вызовы, с которыми сталкивается российская цивилизация. Автор исходит из того, что утилитаризм как паради гма/стратегема в своей модеративной (умеренной) форме пронизывает все «логократическое» пространство российской цивилизации. Его потенциал всегда «наготове», дожидаясь соответствующих условий, чтобы принять актуализированные формы. Переход утилитаризма из умеренной в радикальную форму своего бытия сопровождает смену доминирующей на данный момент исторической (модусной) стратегемы на другую. Как реальная структурирующая сила утилитаризм проявляется на рубеже, отделяющем одну историческую эпоху (стратегему) от другой, характеризуя состояние транзита. Таким образом, подчеркивание объективного характера смены исторических политико-культурных парадигм/стратегем не умаляет роли субъективного фактора, который в условиях российского цивилизационного бытия принимает форму утилитаризма. Имея межпарадигмальный статус, он становится связующим звеном, воплощением «волюнтаристской» тенденции но обеспечению единства цивилизационного развития на основе радикальной переоценки исторического способа регулирования властью общественной жизни. |