конъюнктурные тона попытке правящей элиты в одночасье «демонтировать» прежние парадигмы развития общества. По сути, поставлена задача по радикальному слому культурного кода российской цивилизации. Ответом стала закономерно проявившаяся сопротивляемость общества как носителя этого кода по отношению к власти, которая вдруг стала «чужой», лишившейся «высших смыслов» и, следовательно, трансформировавшейся в чисто техническую власть. В этих условиях ее коррелятом становится демаркированное общество, которое, с одной стороны, можно считать продуктом реформаторских новаций новой власти, а с другой — находящимся в состоянии поиска своей идентичности и такого типа власти, которая вновь бы приняла метафизическую оболочку (носителя «высших смыслов»). Не находя достойного идентификатора в лице технической власти, общество находится в перманентном кризисе идентичности. Своеобразным критерием, по которому можно различить «обществодемос» от «общества-охлоса», является наличие (или отсутствие) единого идентификационной системы находящихся в определенной иерархии и соподчинении совокупности ценностей, образующих динамично развивающуюся «периферию» (адаптационные ценности), замыкающуюся на «смысловом ядре» (национальной идее), т.е. того, что не столькопровозглашается, сколько реализуется (опредмечивается), становясь ключевой детерминантой «повседневного» бытия. В демократическом обществе национальная идея естественный, ненавязчивый, реальный регулятор различных сфер его жизнедеятельности, тогда как в охлократическом обществе она становится абстрактным, отстраненным идентификатором, который слабо коррелируется с реальной общественно-политической практикой, и скорее напоминает «тотем», которому нужно время от времени поклоняться. Созидательный потенциал этого «тотема» невелик, а деструктивные начала актуализируются как раз в периоды кризиса политико-культурной |
242 идентичности видится в утилитарно обусловленной, окрашенной в конъюнктурные тона попытке правящей элиты в одночасье «демонтировать» авторитарно-коммунитарную стратегему структурирования общества. По сути, поставлена задача по радикальному слому культурного кода российской цивилизации, задающего импульсы и программы ее развития. Ответом стала закономерно проявившаяся сопротивляемость общества как носителя этого кода по отношению к власти, которая вдруг стала «чужой», воплощенной в технологиях воздействия, но одновременно лишившейся «высших смыслов» и, следовательно, трансформировавшуюся в чисто техническую власть. В этих условиях ее коррелятом становится демаркированное общество, которое, с одной стороны, можно считать продуктом реформаторских новаций новой власти, а с другой находящимся в состоянии поиска своей «самости» и такого типа власти, которая вновь бы приняла метафизическую оболочку (носителя «высших смыслов»). Не находя достойного идентификатора в лице технической власти демонстративно отчуждённой от него структурирующей силы это общество предрасположено к перманентному кризису идентичности. Своеобразным рубиконом, разделяющим общество-демос от обществаохлоса является наличие (или отсутствие) единого идентификационного пространства систематизированных, находящихся в определенной иерархии и соподчинении ценностей, образующих динамично развивающуюся «периферию» (сферу частных теорий и практик), замыкающуюся на «смысловом ядре» (национальной идее), т.е. того, что не столько артикулируется (оглашается), сколько реализуется (материализуется), становясь ключевой детерминантой «повседневного» бытия. Парадокс, однако, заключается в том, что как только начинается поиск национальной идеи она превращается в «фантом» нечто желаемое, но непонятное, близкое, но труднодостижимое, нечто вездесущее, но не присутствующее в реальной жизни. Это одновременно показатель грозной опасности, характеристика того, что общество оказывается перед перспективой срыва в состояние охлоса. |