|
2.2. Преодоление «кризиса идентичности»: формирование новой политико-культурной парадигмы В предыдущих разделах диссертации было заявлено, что развитие общества определяется заложенным в нем культурным кодом. По этому поводу В.С. Степин пишет: «Чтобы изменился тип общества и возник новый социальный вид, должно произойти изменение культурного кода, мутации мировоззренческих универсалий, а затем уже техникоэкономическое развитие и конкуренция с другими обществами определит дальнейшую судьбу нового типа социальной организации»1. В условиях России это могло бы означать необходимость перепрограммирования политико-культурного кода от директивномобилизационного типа к мотивационно-инновационному типу. В рамках первого культурно-цивилизационного кода существуют «актив» инициативы, исходящие от власти и «пассив» реакции на них общества. Второй тип, напротив, запрограммирован не на субординационные, а на координационные связи. Достигается это путем трансформации глубинных цивилизационных основ взаимодействия общества и власти: переходе от синкретического к гражданскому обществу, а, значит, от механической (основывающейся на сходстве) к органической (основанной на разделении функций) солидарности, а с точки зрения ментального пространства от аксиологизированного к технологизированному восприятию реальности. С точки зрения сути властных отношений общемировой тенденцией является переход от авторитарной (монологической) к демократической (диалогической) парадигме их осуществления. Вместе с тем, данная схема, отражая глобальную (с западным вектором) закономерность развития, является лишь ориентиром для России, но не сводится к редукционистскому догмату «войти в мировую 1 Степин В С. Эпоха перемен и сценарии будущего. * М.: ИФРАН. 1996. С. 77. |
250 когда исторически обусловленное «заземление» архетипической (цивилизационной) стратегсмы структурирования социума подменяется конъюнктурным использованием ее потенциала. 3.2. Проблема выбора адекватной парадигмы властного структурирования российского общества Парадигмальные коллизии в нашей стране (особенно на уровне идеологии) идут в основном в русле стремления дать окончательный ответ на вопрос: «Кто прав?». Но поиск адекватной политико-культугрной парадигмы/стратегемы развития российского общества в современных условиях требует учета всего проблемного комплекса его бытия цивилизационного, национально-государственного, конкретно-исторического. Как справедливо отмечает И. К. Пантин: «Вопрос в другом: сумеют ли соперничающие политические элиты осознать, что проблемы, вставшие в конце XX в. перед Россией, выходят за пределы генерального размежевания между идеологемами капитализма и социализма, что стране нашей не быть ни чисто «капиталистической», ни чисто «социалистической». Разумеется, несводимость российского проекта к однойединственной позиции, единственно возможному способу ставить вопросы и отыскивать ответы противоречит менталитету... Но когда-то и нам придется порвать с дурной традицией и признать: жертвуя одним во имя другого, мы отбрасываем важную составляющую исторического движения, без которой и оставшаяся теряет смысл».41 Общество как цивилизационный феномен определяется заложенным в нем культурным кодом. В этой связи В.С. Степин пишет: «Чтобы изменился тип общества и возник новый социальный вид, должно произойти изменение культурного кода, мутации мировоззренческих универсалий, а затем уже технико-экономическое развитие и конкуренция с другими обществами определит 41 Паншин И. К. К логике теоретического становления современного социализма //Полис. 1996. № 4. С.106. 251 дальнейшую судьбу нового типа социальной организации»/5 Применительно к современным условиям с точки зрения характеристики цивилизационного топоса как воплощения импульсации (динамизирующего субстрата) это означает необходимость перепрограммирования политикокультурного кода от директивного (мобилизационного) типа к мотивационному (инновационному) типу. В рамках первого типа импульсационное поле изначально раскалывается на «актив» и «пассив» инициативы, исходящие от власти и реакции, воплощенные в обществе. Второй тип, напротив, понижает актуальность раскола по причине запрограммированности цивилизационного топоса не на субординационные, а на координационные связи. Достигается это вследствие трансформации глубинных основ потенциала фундаментальной (субстратной) и «сквозной» (логократической) составляющих цивилизационного топоса. Применительно к фундаментальному (субстратному) пространству российской цивилизации речь идет о необходимости перехода от исторически сформировавшегося сегментарного (расколотого) к атомарному (гражданскому) обществу. В свою очередь данное пространство делится на «внешнее» (социальное) и «внутреннее» (ментальное). С точки зрения социального пространства принципиальным императивом является переход от механической (основывающейся на сходстве) к органической (основанной на общественном разделении труда) интеракции, а ментального пространства от аксиологизированного к технологизированному восприятию реальности, ее духовному структурированию. «Сквозное» (логократическое) пространство цивилизационного топоса воплощает политико-культурный фактор, или импульсацию власти политической и духовной. Здесь общемировой тенденцией является переход от авторитарной (монологической) к демократической (диалогической) парадигме властного структурирования общества. 45 45 Степин В. С. Эпоха перемен и сценарии будущего. М.: ИФРАН. 1996. С. 77. 252 Вместе с тем, данная схема, отражая глобальную (с западным вектором) закономерность развития, может являться лишь принципиальным ориентиром для России, но не должна сводится к редукционистскому догмату «войти в мировую цивилизацию», ибо это грозит реальной угрозой потери «генетического кода» российской цивилизации. При всей значимости теософской темы «Россия и Европа» совершенно справедливым представляется мнение В.В. Ильина: «Попытаемся порассуждать о самоидентичности России: не обгоняем ли мы самих себя в беге по кругу, рефлектируя над приобщенностью или неприобщенностью России к Европе»46. В этой связи актуальной становится задача не столько осуществить переход от синкретического к гражданскому обществу, сколько позитивной трансформации потенциала синкретизма, что позволит создать предпосылки для преодоления хронического раскола российской действительности. Сегментарный социум сродни синкретическому обществу, т.к. отдельные его сегменты (страты, социальные группы) тяготеют к слиянию с себе подобными или формированию их по «своему образу и подобию». В России изживание синкретизма на основе его трансформации равнозначно формированию консенсусного общества российского аналога гражданского общества на Западе. В то же время радикальная аннигиляция синкретизма, предпринятая в начале 90-х годов под лозунгом «построения гражданского общества», на деле привела к выходу из-под контроля власти разрушительной энергетики, коренящейся в порах российского общества, ставшего в одночасье демаркированным, находящимся в поисках своего «изма». Исторический опыт свидетельствует, что синкретизм и гражданственность воплощают сущностные черты, соответственно, российской и западной цивилизаций, подчеркивающие принципиальную невозможность их механического отождествления. Признавая развитие российского общества в на46 Россия: опыт национально-государственной идеологии. М.: Изд-во МГУ* 1994. С. 54. |