|
цивилизацию», ибо это реально грозит потерей «генетического кода» российской цивилизации. В этой связи справедливым представляется мнение В.В. Ильина: «Попытаемся порассуждать о самоидентичности России: не обгоняем ли мы самих себя в беге по кругу, рефлектируя над приобщенностью или неприобщенностью России к Европе»1. Для России актуальной представляется задача не столько осуществить переход от синкретизма к гражданственности, сколько трансформировать позитивный потенциала синкретизма, что позволит создать консенсусное общество российский аналог гражданского общества на Западе. Радикальное же преодоление синкретизма, предпринятое в начале 90-х годов под лозунгом «построения гражданского общества», на деле привела к выходу из-под контроля власти разрушительной энергетики, коренящейся в политической культуре российского общества, ставшего в результате демаркированным, а потому непредсказуемым. Исторический опыт свидетельствует, что синкретизм и гражданственность воплощают сущностные черты, соответственно, российской и западной цивилизаций, подчеркивающие принципиальную невозможность их механического отождествления. Признавая развитие российского общества в направлении трансформации в гражданское общество, необходимо исходить из того, что «в отличие от Запада траектория развития гражданского общества в России имеет свои особенности: здесь оно обретает социальные и культурные основания в процессе «догоняющей модернизации», которая стала ответом властвующей элиты на качественные экономические и политические трансформации в Европе, потенциально содержащие в себе угрозы геостратегического характера»2. Россия: опыт национально-государственной идеологии. M.: Изд-во МГУ, 1994. С. 54. ‘ Володин А.Г. Гражданское общество и модернизация в России (Истоки и современная проблематика) //Полис. 2000. -№3.С. 104-105. 140 |
252 Вместе с тем, данная схема, отражая глобальную (с западным вектором) закономерность развития, может являться лишь принципиальным ориентиром для России, но не должна сводится к редукционистскому догмату «войти в мировую цивилизацию», ибо это грозит реальной угрозой потери «генетического кода» российской цивилизации. При всей значимости теософской темы «Россия и Европа» совершенно справедливым представляется мнение В.В. Ильина: «Попытаемся порассуждать о самоидентичности России: не обгоняем ли мы самих себя в беге по кругу, рефлектируя над приобщенностью или неприобщенностью России к Европе»46. В этой связи актуальной становится задача не столько осуществить переход от синкретического к гражданскому обществу, сколько позитивной трансформации потенциала синкретизма, что позволит создать предпосылки для преодоления хронического раскола российской действительности. Сегментарный социум сродни синкретическому обществу, т.к. отдельные его сегменты (страты, социальные группы) тяготеют к слиянию с себе подобными или формированию их по «своему образу и подобию». В России изживание синкретизма на основе его трансформации равнозначно формированию консенсусного общества российского аналога гражданского общества на Западе. В то же время радикальная аннигиляция синкретизма, предпринятая в начале 90-х годов под лозунгом «построения гражданского общества», на деле привела к выходу из-под контроля власти разрушительной энергетики, коренящейся в порах российского общества, ставшего в одночасье демаркированным, находящимся в поисках своего «изма». Исторический опыт свидетельствует, что синкретизм и гражданственность воплощают сущностные черты, соответственно, российской и западной цивилизаций, подчеркивающие принципиальную невозможность их механического отождествления. Признавая развитие российского общества в на46 Россия: опыт национально-государственной идеологии. М.: Изд-во МГУ* 1994. С. 54. 253 правлении трансформации в гражданское общество, необходимо исходить из того, что «в отличие от Запада траектория развития гражданского общества в России имеет свои особенности: здесь оно обретает социальные и культурные основания в процессе «догоняющей модернизации», которая стала ответом властвующей элиты на качественные экономические и политические трансформации в Европе, потенциально содержащие в себе угрозы геостратегического характера»47. Исходя из этого, представляется необходимым рассмотреть точки зрения ряда авторитетных культурологов и социальных философов на перспективы и варианты цивилизационного процесса в России. Это рассмотрение оправдано по причине того, что всякий прогноз представляет собой своего рода квинтэссенцию той или иной концепции, своеобразный «тест», через который проходит то или иное теоретическое построение. По мнению А.С. Ахиезера, сдвиги, которые произошли в России после 1985 г., в целом не являются необратимыми и подвержены новым «инверсиям»: «Попытки сформировать обоснованный прогноз социокультурной динамики России показывают: нет оснований ожидать, что в обозримый период коренным образом изменится сам тип динамики, связанный с расколом, преобладанием инверсионных решений, циклов. Об этом говорит, например, устойчивость поляризации оценок современной ситуации как специалистами, так и широкими кругами общественности, т.е. раскол самого видения современной реальности... Прогноз не обещает быстрого преодоления раскола и тем самым ориентирует на необходимость учиться жить, принимать решения в условиях его господства, закладывать во все значимые решения предпосылки его ослабления, ограничения, преодоления»* 45. По его мнению, «главная политическая опасность недостаток ответственности граждан за государство, в результате 4/ Володин А. Г. Гражданское общество и модернизация в России (Истоки и современная проблематика) //Полис. 2000. № 3 . С. 104-105. 45 Ахиезер А.С. Социокультурное прогнозирование России на макрои микроуровнях //Полис. 1994. № 6. С. 31. |