|
одной стороны, экстремистского национализма, а с другой, утраты чувства национального достоинства и формирования комплекса национальной неполноценности». Второй сценарий «связан с реализацией идеалов потребительского общества и формированием относительно высокого уровня потребления (хотя, скорее всего, более низкого, чем в сегодняшних странах «семерки»). В наше время этот идеал представляется желательным для подавляющего большинства российского населения. Этот сценарий нельзя считать маловероятным, учитывая ресурсы и потенциальные возможности страны. В его рамках возможны различные варианты: от развития с высокой степенью экономической и политической интеграции страны до развития, сопровождающегося дифференциацией единого пространства на зоны различного уровня жизни, тяготеющего к экономическим связям в меньшей степени друг с другом, а в большей с зарубежными странами североатлантического (европейская часть) и тихоокеанского (Сибирь, Дальний Восток) регионов. В последнем случае возможна трансформация России в конфедерацию самостоятельных регионов-республик». Во всех вариантах этого сценария, как считает В.С. Степин, «страна будет тяготеть к воспроизводству экономического и социального развития Запада второй половины XX в., повторяя его в XXI в., тогда как другие страны уже будут реализовывать иные стратегии цивилизационного развития, формируя основы посттехногенной цивилизации. В таком случае Россия утратит статус страны, которая существенно влияет на мировые процессы, оставаясь во втором или третьем эшелоне движения к новому циклу цивилизационного развития человечества». Наконец, третий сценарий «связан с поиском устойчивого движения к информационному обществу как началу постиндустриальной цивилизации. Он предполагает выработку новой стратегии российских реформ, смену идеалов потребительского общества на систему ценностей, утверждающую престиж духовной и интеллектуальной сферы, развития 144 |
256 циала страны, превращения ее в сырьевую базу и источник дешевой рабочей силы для развитых стран Запада и Востока. В экономическом плане это может привести к физическому уничтожению многообразия собственно наукоемких производств и однобокому гипертрофированному развитию топливноэнергетического и сырьевого комплексов, постоянному оттоку капиталов за рубеж, росту национального долга и финансовой зависимости страны от транснациональных компаний и банков. В политической и социальной сфере это доминирование компрадорской буржуазии, ее прямая или теневая власть, дальнейшая дифференциация доходов, низкооплачиваемый труд. В духовной ориентация на приоритет «зарубежных ценностей» и западной массовой культуры, усиление, с одной стороны, экстремистского национализма, а с другой, утраты чувства национального достоинства и формирования комплекса национальной неполноценности». Второй сценарий «связан с реализацией идеалов потребительского общества и формированием относительно высокого уровня потребления (хотя, скорее всего, более низкого, чем в сегодняшних странах «семерки»). В наше время этот идеал представляется желательным для подавляющего большинства российского населения. Этот сценарий нельзя считать маловероятным, учитывая ресурсы и потенциальные возможности страны. В его рамках возможны различные варианты: от развития с высокой степенью экономической и политической интеграции страны до развития^ сопровождающегося дифференциацией единого пространства на зоны различного уровня жизни, тяготеющего к экономическим связям в меньшей степени друг с другом, а в большей с зарубежными странами североатлантического (европейская часть) и тихоокеанского (Сибирь, Дальний Восток) регионов. В последнем случае возможна трансформация России в конфедерацию самостоятельных регионов-республик». Во всех вариантах этого сценария, как считает В.С. Степин, «страна будет тяготеть к воспроизводству экономического и социального развития Запада второй половины XX в., повторяя его в XXI в., тогда как другие страны уже будут реали 257 • зовывать иные стратегии цивилизационного развития, формируя основы посттехногенной цивилизации. В таком случае Россия утратит статус страны, которая существенно влияет на мировые процессы, оставаясь во втором или третьем эшелоне движения к новому циклу цивилизационного развития человечества». Наконец, третий сценарий «связан с поиском устойчивого движения к информационному обществу как началу постиндустриальной цивилизации. Он предполагает выработку новой стратегии российских реформ, смену идеалов потребительского общества на систему ценностей, утверждающую престиж духовной и интеллектуальной сферы, развития культуры, науки, технологическую революцию, связанную с внедрением наукоемких, энергои ресурсосберегающих технологий, развития информационных технологий и т.д. Стратегия реформ, если их рассматривать не в сегодняшней наличной ситуации, а с учетом исторической перспективы, должна ориентироваться именно на этот, наиболее благоприятный, но и наиболее трудно реализуемый сценарий»52. Данные три сценария-прогноза по сути замыкаются на одной проблеме как вписаться России в общемировые тенденции, характеризующиеся все более четким оформлением контуров постиндустриальной (информационной) цивилизации. Между тем здесь как бы в тени остаются противоречия и проблемы, рождающиеся в недрах самой постиндустриальной цивилизации (засилье транснациональных корпораций, виртуализация среды обитания человека и т.д.) и провоцирующие уже в наши дни болезненную реакцию на это мировой общественности, проявляющуюся, например, в движении антиглобалистов. В данном контексте важной представляется постановка в работах А.А. Кара-Мурзы вопроса о том, что само бытие любого, и, прежде всего российского общества в процессе модернизации не гарантировано: «Вся же проблема, как мне представляется, состоит как раз в том, что так называемая «пе52 Степин В.С. Исторический вызов и проблема общенациональной идеи //Реформаторские идеи в социальном развитии России. М.: ИФРАН, 1998. -С. 12-13. |