|
гражданского партнерства не даются от рождения и не входят в генетическую программу естественного «разумного эгоизма», а вытекают из опыта правового состояния, обесценивающего голую силу».1 В России же налицо незавершенность правового (как, впрочем, и социально-экономического и политико-идеологического) структурирования российского общества не столько в смысле наличия самих нормативно-правовых актов, сколько в смысле формирования правового государства как политико-культурного феномена (политикокультурной формы). В условиях отсутствия правового государства и гражданского общества велика вероятность формирования в России элитарной демократии, когда власть в результате «демократических» выборных процедур будет переходить из рук в руки различных представителей одного социального слоя правящей бюрократии. Кроме того, существует опасность сговора между теми, кто у власти и теми, кто возглавляет оппозицию официальной власти. В условиях господства авторитарнорыночной утилитарной парадигмы развития общества рядовым гражданам гораздо труднее распознать истинные намерения власти, так как формально (по закону) она формируется на основе открытой конкуренции, либо на личностной, либо на партийной основе. Не удивительно, что современное российское общество, испытывающее на себе в полной мере «демократическое ослепление» власти, проблему демократии и гражданского общества трактует под углом зрения противопоставления «высокой абстракции» и «суровой реальности». Так, если на уровне абстракции 47 % россиян позитивно оценивают демократию и гражданское общество, то применительно к конкретным демократическим процедурам и правилам в общественном сознании приобретают скептические оценки: 54 % респондентов согласны с тем, что демократия как повседневная 1 Панарин А. С. Политология. М.: Проспект, 1997. • С. 4. 151 |
267 экспроприаторские поползновения «сильных» и ставит их в ситуацию, когда заполучить желаемую «потребительскую стоимость» они могут, только вступив в отношения партнерского обмена с другими... Ценности и установки гражданского партнерства не даются от рождения и не входят в генетическую программу естественного «разумного эгоизма», а вытекают из опыта правового состояния, обесценивающего голую силу».72 В литературе отмечается очевидный парадокс, заключающийся в том, что исторически сложившийся термин «гражданское общество» явно не соответствует тому, что им означается. Ведь сообщество граждан это не гражданское общество, а, напротив, государство. В сфере же гражданского общества (вопреки наименованию) мы имеем дело с носителями частных интересов, субъектами частного права, а не с гражданами субъектами публичновластных отношений и публичного права.73 Данное противоречие между этимологической и феноменологической трактовками гражданского общества отражает тот непреложный факт, что последнее по своему субстрату есть деполитизированная, деэтатизированная структура, развивающаяся, однако, в политико-государственной среде и, более того, в решающей мере (хотя и косвенно) зависящей от степени ее цивилизационной зрелости и продвинутости по пути демократизации. Апофеоз демократизации политический плюрализм, наиболее концентрированно выражающийся в многопартийной системе. Однако сам факт наличия множества партий являет собой скорее «верхушку» айсберга (конституционное обрамление плюрализма), чем его «подводную» часть, т.е. глубинную потребность и готовность общества функционировать и развиваться в условиях политического плюрализма. Например, накануне 1-й мировой войны в России действовали десятки политических партий, что, однако, не стало гарантией для общества на практике избежать засилья (диктатуры) одной партии, которая в '2 Панарин А. С. Политология. M.: Проспект, 1997. С. 4. 73 См.: Нерсесянц. В.С. Философия права. М.: Норма, 1997. С. 110. 268 отсутствии политических оппонентов узурпировала право осуществлять любые социальные новации (эксперименты) во имя «высшей необходимости». В настоящее время в России интенсивно идет процесс формирования многопартийной системы. В конце 90-х годов Минюстом Российской Федерации было зарегистрировано более 90 политических партий.74 Однако данный процесс не является главным показателем необратимости демократических преобразований политической сферы, так как, во-первых, он не подкрепляется радикальной демократизацией хозяйственно-экономического комплекса, скорее, наоборот, имеет место «первоначальное накопление капитала» с тотальным отчуждением от средств производства рядовых тружеников; во-вторых, политические партии зачастую создаются не «под идею», а «под лидера». При незавершенности социально-экономического и политикоидеологического структурирования российского общества велика вероятность формирования элитарной демократии, когда власть в результате «демократических» выборных процедур будет переходить из рук в руки представителей только одного социального слоя правящей бюрократии. Кроме того, существует опасность сговора между теми, кто у власти и теми, кто возглавляет оппозицию официальной власти. В условиях господства авторитарно-утилитарной парадигмы общественно-политического устройства рядовым гражданам (массам) гораздо труднее распознать истинные намерения власти, так как формально (по закону) она формируется на основе открытой конкуренции, либо на личностной, либо на партийной основе. Не удивительно, что современное российское общество, испытывающее на себе в полной мере «демократическое ослепление» власти, проблему демократии и гражданского общества трактует под углом зрения противопоставления «высокой абстракции» и «суровой реальности». Так, если на уровне абстракции 47 % россиян позитивно оценивают демократию/гражданское общество, то применительно к конкретным демократическим процедурам и правилам в общественном сознании приобретают 74 См.: Ирхин Ю.В., Зотов В.Д.. Зотова П.В. Политология. М.: Юристь, 2000. С. 275. |