|
мнение» может стать не выражением того, что думает народ, а скорее воплощением мыслей тех, кто им управляет. Это актуализирует рефлексивную работу ученых-обществоведов, рассматривающих возможные стратегии развития России. По сути, к неограниченному индивидуализму призывает Б.А. Грушин1. Другие справедливо предупреждают, что при таком варианте общественного развития Россия будет сотрясаться конфликтами, социально-культурным расколом, упадком интеллектуального потенциала2. Попытку обосновать доминирование либеральных тенденций в структуре ценностей россиян предпринимает Н.И. Лапин. По его мнению, в аксиологическом поле можно выделить три ценности, позволяющие сделать вывод о стратегическом векторе движения общества свободу, власть, вольность (вседозволенность). Если в иерархии 14 ценностей свобода в 1990 г. находилась на 5 месте, то в 1994 г. она поднялась на 4 место, которое сохранилось за ней и в 1998 г. К концу XX века около половины россиян высоко ценят свободу и достойны отношения к себе именно как к свободным гражданам своей страны3. Власть как ценность занимает стабильно последнее место у россиян: 7,8 % (1990 г.), 15,8 % (1994 г.), 11,3 % (1998 г.). Но нужно подчеркнуть, что это активное меньшинство, рассматривающее власть как возможность оказывать влияние на других. Вольность, или вседозволенность, противоположна ценности власти, ибо если последняя, так или иначе, легитимирована в законах и нормах, то вольность означает отсутствие ограничений для субъективного произвола. Причем, социологические опросы на протяжении 90-х годов показывают рост готовности в обществе оправдать вседозволенность, не смягчая ее «обстоятельствами». Так, свое полное согласие с суждением «Бывают обстоятельства, когда человек сам, 1 Грушим Б А. Смена цивилизаций //Свободная мысль 1991. ■ № 18. С. 27. 2 См.: Рахитов А И. Цивилизация, культура, технология и рыиок//Вопросы философии, 1992. -№ 5. С. 3. •' См.: Лапин И И. Пути России: социокультурные трансформации. М.: ИФРАН, 2000. С. 172. 154 |
275 тайную рефлексивную работу (как главное предназначение интеллигенции) и элементарный здравый смысл (здоровый скепсис народа по отношению к любым властным структурам). Более того, в условиях переживаемого российским социумом состояния ценностной аномии, затянувшегося поиска ценности-атрактора (национальной идеи) возрастает опасность, исходящая от технической власти, пытающейся заполнить образовавшийся ценностный вакуум технологизированной активностью, т.е. выглядеть в глазах общественности «специалистом», а не «мудрым правителем». Но подобный «способ работы» власти с человеческим материалом отторгается аксиологизированной ментальностью, замкнутой на постоянный поиск символики, несущей глубинные смыслы, а не предлагающей конкретные программы действий. В данном контексте убедительной представляется точка зрения В.В. Ильина: «Безоглядный технологизм в атрофии символизма чреват разбалансами. Острыми, непоправимыми. Довольно понять, что наличное композиционное бытие, если отказать ему в ценностном значении, вообще утратит свойство существования».*5 По-прежнему открытым остается вопрос, какая стратегия развития предпочтительнее для России. Одни исследователи считают, что либеральная36. По сути, к неограниченному индивидуализму призывает Б.А. Грушин85 86 87. Другие справедливо предупреждают, что при таком варианте общественного развития Россия будет сотрясаться конфликтами, социально-культурным расколом, упадком интеллектуального потенциала88. Попытку обосновать доминирование либеральных тенденций в структуре ценностей россиян предпринимает Н.И. Лапин. По его мнению, в аксиологическом поле можно выделить три ценности, позволяющие сделать вывод о стра85 Ильин В.В. Философия. М.: Академ, проект, 1999. С. 544. 86 См.: Моисеев Н.Н. Сумерки России. Рассвет или закат? Россия на перепутье. И Полис, 1993. № 1. С. 14. 87 Грушин Б.А. Смена цивилизаций //Свободная мысль. 1991. № 18. С. 27. м См.: Ракитов А.И. Цивилизация, культура, технология и рынок //Вопросы философии, 1992. -№ 5. С. 3. 276 тегическом векторе движения общества свободу, власть, вольность (вседозволенность). Если в иерархии 14 ценностей свобода в 1990 г. находилась на 5 месте, то в 1994 г. она поднялась на 4 место, которое сохранилось за ней и в 1998 г. К концу XX века около половины россиян высоко ценят свободу и достойны отношения к себе именно как к свободным гражданам своей страны89 90 91. Власть как ценность занимает стабильно последнее место у россиян: 7,8 % (1990 г.), 15,8 % (1994 г.), 11,3 % (1998 г.). Но нужно подчеркнуть, что это активное меньшинство, рассматривающее власть как возможность оказывать влияние на других. Вольность, или вседозволенность, противоположна ценности власти, ибо если последняя, так или иначе, легитимирована в законах и нормах, то вольность означает отсутствие ограничений для субъективного произвола. Причем, социологические опросы на протяжении 90-х годов показывают рост готовности в обществе оправдать вседозволенность, не смягчая ее «обстоятельствами». Так, свое полное согласие с суждением «Бывают обстоятельства, когда человек сам, по своей воле может посягнуть на жизнь другого человека» выразило в 1990 г. 24 % респондентов, в 1994 г. 27,9 %, в 1998 г. 31,0%". Результаты вопросов, по мнению Н.И. Лапина, показывают, что не обнаруживается значимой связи ценности свободы с властью и вольностью. Поэтому, несмотря на рецидивы и мистификации традиционализма в России продолжается социокультурная трансформация в русле либерализма, т.е. «в сознании большинства россиян преодолено отношение к самим себе как к чьим-либо подданным» 9. Но как представляется, данный вывод отражает не столько реальную картину развития российского общества, сколько идеально постулированный вектор его бытия. Сам факт наличия значительного числа людей, готовых к совершению ярко выраженного насилия по отношению к другим людям, противоречит канонам классического либерализма, согласно которым консен89 См.: Лапин Н.И. Пути России: социокультурные трансформации. М.: ИФРАН, 2000. С. 172. 90 Там же.-С. 173-174. 91 Там же.-С. 175. |