|
привязанными к целям и задачам конкретного исследования. В этой связи речь должна идти о методологических подходах, подразумевающих: акцент на абстрактно-всеобщих моментах исследуемого феномена; выход на его специфические (особенные) характеристики; подчеркивание конкретно-исторических (уникальных) обстоятельств бытия данного феномена. В рамках первой (формальной) методологической стратегии можно отвлечься от жесткой привязки традиционалистско-модернистской контрадикции к цивилизационному, географическому, национальногосударственному и др. контексту. На уровне второй (контекстуальной) стратегии исследования необходим учет цивилизационной, национально-государственной, политической, этнической и других спецификаций данного общества. Применительно к России это означает, что в силу ее промежуточного (между Востоком и Западом) цивилизационного статуса, ее развитие изначально (атрибутивно) запрограммировано на коллизию взаимоисключающих парадигм (стратегий) политико-культурной динамики общества, что выливается в развитие циклического типа: на каждом новом его историческом витке реформы (модернистские акции) сменяются контрреформами (традиционалистскими реакциями), и наоборот. Наконец, третья (исторически содержательная) методологическая стратегия подразумевает трактовку традиционализма как утилитарную реакцию на инноватику (модернизацию), порожденную конкретноисторическими обстоятельствами российского пути развития. Переход с одного уровня методологии на другой означает (с точки зрения восхождения от абстрактного к конкретному), что происходит содержательное наполнение, развертывание контрадикции «традиционализм модернизм». Из абстрактно-всеобщего, ориентирующего на неизбежное новаторство в освоении традиций, данная 80 |
200 времени данная проблема становится своего рода «альфой и омегой» развития постреволюционного общества, выступая конституирующим фактором его массового (погруженного в повседневность) и специализированного (склонного к рефлексии) сознания. Субстанциональной «осью» традиционалистско-модернистского дискурса становятся следующие «вечные» вопросы о выборе перспективной альтернативы общественного развития: должно ли новое нарождающееся общество полностью отказаться от вековых традиций, чтобы осуществить прорыв в современность (модерн); должно ли общество опираться на традиции как условие перехода к современному (модернистскому) качеству своего бытия; должно ли общество исходить из традиционного (само)структурирования как сознательной альтернативы бездумному модернизму. Данные вопросы сегодня остро стоят перед десятками стран мира, что позволяет трактовать их как имеющих статус императива стремления к высшему «нормативному идеалу», так и регулятива факторов, оказывающих существенное влияние на процессы властного структурирования общества. Применительно к российской действительности это приобретает особую значимость в силу более яркой выраженности коллизий традиционалистскомодернистского характера. Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, что контрадикция «традиционализм-модернизм» есть абстракция (умозрительный конструкт), нуждающаяся в «предметном наполнении» соответствующих методологических стратегиях исследования, которые приобретают легитимность, становятся уместными лишь будучи «нагруженными» телеологически, т.е. привязанными к целям и задачам конкретного исследования. В этой связи речь может идти о следующих методологических подходах, подразумевающих: акцент на абстрактно-всеобщих моментах исследуемого феномена; выход на его специфические (особенные) характеристики; 201 подчеркивание конкретно-исторических (уникальных) обстоятельств бытия данного феномена. В рамках первой (формальной) методологической стратегии можно отвлечься от жесткой привязки традиционалистско-модернистской контрадикции к цивилизационному, географическому, национально-государственному и др. контексту и исходить из того, что сам факт индивидуального или коллективного прочтения существующей традиции есть по сути ее новаторская (модернистская) интерпретация. На уровне второй (контекстуальной) стратегии исследования принципиальная ориентация заключается в подчеркивании цивилизационной, национально-государственной, политической, этнической и других спецификаций данного общества. Применительно к России это означает, что в силу ее промежуточного (между Востоком и Западом) цивилизационного статуса, импульсация ее цивилизационного топоса изначально (атрибутивно) запрограммирована на коллизии взаимоисключающих парадигмапьных стратегий властного структурирования общества, что выливается в развитие циклического типа: на каждом новом его историческом витке реформы (модернистские акции) сменяются контрреформами (традиционалистскими реакциями), и наоборот. Наконец, третья (содержательная) методологическая стратегия подразумевает трактовку традиционализма как реакцию на инноватику (модернизацию), порожденную конкретно-историческими обстоятельствами российского пути развития. Переход с одного уровня методологической стратегии на другой означает (с точки зрения восхождения от абстрактного к конкретному), что происходит объемное “усечение” и одновременно содержательное наполнение, развертывание (как предмета исследовательской мысли) диады «традиционализм модернизм». Из абстрактно-всеобщего (потенциально-универсального), ориентирующего на неизбежное новаторство в освоении традиций, данная диада становится специфически-особенным (избирательно-партикулярным), характеризующим определенный цивилизационно-государственный ареал, а затем |