|
4) “ни истинно, ни ложно” ($Ьи1 а111Ье мтс1о\у$ т гЬс ЪиПсНпд;!). Таким образом, традиционно в логике приказания, инструкции, просьбы, обещания и т.п. рассматриваются вне оппозиции “истинно ложно”, то есть считается, что концепт истины не может быть актуализирован такими высказываниями. Говоря о необходимости использования логических подходов к исследованию естественного языка и мышления, следует отметить, что в научной литературе уже давалась оценка применимости логических методов к лингвистическому анализу (ЗоНпзоп-ЬаЫ, 1983: 51). Выводы утешительны: мышление без логики может быть вполне адекватным. “Мышление обычно осуществляется без обращения к ментальной логике с её правилами формального вывода” (1оЬп$оп-Ьа1гс1, 1983: 41). В качестве пробного шага на пути к отказу от чисто логических подходов в настоящей работе предлагается перенести истинностные характеристики в сферу директивов, речевых актов, которые также обнаруживаются в аргументативных дискуссиях: с любой командой ассоциируются соответствующие утверждения с референцией в будущем, утверждения о некотором факте, который будет иметь место, когда команда будет выполнена. Так, приказ “С1о$е гйе боог!” имеет ассоциированное с ним утверждение “ТЬе боог 12 с1о5есГ + оператор будущего. В применении к диалогу можно провести разбиение универсума высказываний участников диалога на три класса: класс бесспорной истины, в отношении элементов которого все участники согласны, что они истинны, и не ложны; класса бесспорной лжи, в отношении составляющих которого все участники согласны с тем, что они ложны; класс спорных утверждений, в отношении которых одни участники считают их истинными, а другие ложными. Исходя из вышеприведённой классификации утверждений в диалоге, можно определить характеристику диалога как конструктивную в случае, если класс бесспорной истины расширяется в его процессе или как деструктивную, если расширяется класс спорных утверждений. 115 |
м В логике, где проблемам истинности комбинации посылок и выводов, сформулированных с помощью формальных символов, посвящено множество исследований, различают не два (истинно/ложно), а четыре значения истинности. Так, например, в европейском суде свидетель клянётся говорить “тпЬ, 1Ье \уЬо1е 1пиЬ, апс! по1Ып§ Ьи1*Ье 1ги1Ь”, представляя категорию истины как градуируемую, а изумрудная скрижаль Гермеса Трисмегиста начинается словами: “Истинно без всякой лжи”. Кроме значений: 1. “истинно и не ложно” (ТЪе $ип пзез т Шс еаз1) 2. “ложно и не истинно” (ТЬе $ип пзез ш 1Ье \уе$1), выделяют 3. “истинно и ложно” (разные точки зрения на спорные вопросы) 4. “ни истинно, ни ложно” ($Ьи( а111Ье игтёожз т 1Ье Ьш1ёт§!) Таким образом, традиционно в логике приказания, инструкции, просьбы, обещания и т.п. рассматриваются вне оппозиции “истинно ложно”, то есть считается, что концепт истины не может быть актуализирован такими высказываниями. Говоря о необходимости использования логических подходов к исследованию естественного языка и мышления, следует отметить, что в научной литературе уже давалась оценка применимости логических методов к лингвистическому анализу (ЗоЬпзоп-ЬаЫ, 1983:51). Выводы утешительны: мышление без логики может быть вполне адекватным. “Мышление обычно осуществляется без обращения к ментальной логике с её правилами формального вывода” (ЗоЬпзоп-Ьац-б, 1983:41). В качестве пробного шага на пути к отказу от чисто логических подходов в настоящей работе предлагается перенести истинностные характеристики в сферу директивов, речевых актов, которые также обнаруживаются в аргументативных дискуссиях: с любой командой ассоциируются соответствующие утверждения с референцией в будущем, утверждения о некотором факте, который будет иметь место, когда команда будет выполнена. 119 * * Так, приказ “С1озе 1Ьс с!оог!” имеет ассоциированное с ним утверждение “ТЪе с!оог 15 с1озесГ + оператор будущего. В применении к диалогу можно провести разбиение универсума высказываний участников диалога на три класса: класс бесспорной истины, в отношении элементов которого все участники согласны, что они истинны, и не ложны; класса беспорной лжи, в отношении составляющих которого все участники согласны в том, что они ложны; класс спорных утверждений, в отношении которых одни участники считают их истинными, а другие ложными. Исходя из вышеприведённой классификации утверждений в диалоге, можно определить характеристику диалога как конструктивную в случае, если класс бесспорной истины расширяется в его процессе или как деструктивную, если расширяется класс спорных утверждений. В качестве примера конструктивного диалога с расширяющимся классом бесспорной истины можно рассмотреть диалогическое единство с аргументами, содержащими описание, оценку или пояснение: (51) Ыюк: ТЬаС’з а з\уе111о&. ВП1: Г<1 Ьееп зауш§ й Гог 1Ье Ьаё \уеа*Ьег. А 1о§; Пке тЬаТ \уШ Ьит а11 т§Ь1. ЬПск: ТЬеге’И Ье соа1з 1еЛ Хо з1агГ 1Ье йге т 1Ье тотшд. ВШ: ТЬаРзп&Ь* (Нетт§\уау, 1956:143) В данном случае все речевые ходы представлены ассертивами. Реагирующий речевой ход выражает согласие, что само по себе есть одна из возможностей актуализации истинностной оценки, поддерживает и развивает смысловую линию инициирующего речевого хода, “подавая” её как бесспорную истину. В деструктивном диалоге (52) каждый из участников в результате остаётся “со своей истиной”, то есть спорные моменты не снимаются, класс спорных утверждений если не расширяется, то, по крайней мере, не становится меньше: 120 |