|
то, о чём сказано, сама действительность (определение через тождество) (Лукин, 1993:64). Необходимо признать, что сведение полифонии точек зрения к двум основным кажется упрощением. Вокруг понятия истины в философских исследованиях наблюдается скорее “плюралистическая неразбериха”. Общепризнанное, классическое определение представляет истину как “адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания...” (ФЭС: 226), “истина определяет границы совпадения человеческой мысли и объекта, знаний и действительности” (СФС: 239). Вопрос о характере соответствия знания и действительности и самой возможности совпадения мысли и объекта является предметом разногласий с древнейших времён до наших дней. В классическом смысле нельзя считать истинным то, что (ни прямо, ни косвенно) не подтверждено на практике. С точки зрения логического позитивизма, истина может быть установлена также лишь путём эмпирической проверки. Для такого подхода верно правило, с которым трудно не согласиться: практика критерий истины. Тем не менее, понимание истины в логическом позитивизме является наиболее простым пониманием этой категории. Прагматизм, поставивший во главу угла человеческое действие сознательного и целесообразного характера, в лице Ч. С. Пирса настаивал на необходимости рассматривать функционирование всех понятий с точки зрения тех последствий, которые может вызвать использование этих понятий (Рексе, 1992). Истина здесь понимается как положение дел, которое является успешным и общественно полезным. В теории речевых актов истина была заменена понятием успешности. Экзистенциализм, выдвигающий на первый план абсолютную уникальность человеческого бытия, истину трактует как “истинное бытие”, как тождественное добру (Сартр, 2000). 53 |
то, о чем сказано, сама действительность (определение через тождество) (Лукин, 1993а: 64). Надо признать, что сведение полифонии точек зрения к двум основным кажется упрощением. Вокруг понятия истины в философских исследованиях наблюдается скорее “плюралистическая неразбериха”. Общепризнанное, классическое определение представляет истину как “адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания...” (ФЭС: 226), “истина определяет границы совпадения человеческой мысли и объекта, знаний и действительности” (СФС: 239). Вопрос о характере соответствия знания и действительности и самой возможности совпадения мысли и объекта является предметом разногласий с древнейших времён до наших дней. В классическом смысле нельзя считать истинным то, что (ни прямо, ни косвенно) не подтверждено на практике. С точки зрения логического позитивизма, истина может быть установлена также лишь путём эмпирической проверки. Для такого подхода верно правило, с которым трудно не согласиться: практика критерий истины. Тем не менее, понимание истины в логическом позитивизме является наиболее простым пониманием этой категории. Прагматизм, поставивший во главу угла человеческое действие сознательного и целесообразного характера, в лице Ч.С.Пирса настаивал на необходимости рассматривать функционирование всех понятий с точки зрения тех последствий, которые может вызвать использование этих понятий (Репсе, 1992). Истина здесь понимается как положение дел, которое является успешным и общественно полезным. В теории речевых актов истина была заменена понятием успешности. Экзистенциализм, выдвигающий на первый план абсолютную уникальность человеческого бытия, истину трактует как “истинное бытие”, как тождественное добру (Сартр, 2000). Феноменологическое рассмотрение истины опровергает тезис: “Ложь есть умышленный поступок”. Непредумышленная ложь является фоном сознания, на который накладываются (возможно, но не обязательно) более сложные “узоры”. Фон, неподконтрольный субъекту, это не истина и не ложь, а импровизация мысли, безудержное производство версий. Истина и ложь это уже “вышивка”, “узор” на фоне. После кризиса логического позитивизма аналитическая философия подвергла критике истину как соответствие высказывания истинному положению вещей. Л.Витгенштейн обратил внимание на то, что основная масса предложений языка несводима к изъявительному наклонению, а значит, не может быть подвергнута верификации. Подобные высказывания Л.Витгенштейн называл языковыми играми (Витгенштейн, 2001). Ему принадлежит положение о значении слова, имеющем место лишь в контексте предложения: “Значение есть употребление”. Здесь он разрабатывает теорию значения, которую называет теорией семейных сходств. Как все родственники имеют между собой что-то похожее, так и значения слов лишь пересекаются друг с другом. Например, слово “старик” может означать в одном контексте “очень пожилого человека”, а в другом контексте это слово может означать и молодого человека: “Привет, старик!” (Руднев, 1997). Если даже принять во внимание предостережение Л.Витгенштейна не искать общих существенных черт там, где в действительности имеется лишь “семейное сходство”, то это ни в коем случае не означает отсутствия таких существенных черт. Кризис понятия истина как соответствия действительному положению дел был углублён вовлечением в логико-философские исследования художественного вымысла. |