Проверяемый текст
Гостева Жанна Евгеньевна. Средства выражения концепта "истина" в английском языке (Диссертация 2005)
[стр. 54]

Феноменологическое рассмотрение истины опровергает тезис: “Ложь есть умышленный поступок”.
Непредумышленная ложь является фоном сознания, на который накладываются (возможно, но не обязательно) более сложные “узоры”.
Фон, неподконтрольный субъекту', это не истина и не ложь, а импровизация мысли, безудержное производство версий.
Истина и ложь это уже “вышивка”, “узор” на фоне.
После кризиса логического позитивизма аналитическая философия подвергла критике истину как соответствие высказывания истинному положению вещей.
Л.Витгенштейн обратил внимание на то, что основная масса предложений языка несводима к изъявительному наклонению, а значит, не может быть подвергнута верификации.
Подобные высказывания Л.Витгенштейн называл языковыми играми (Витгенштейн, 2001).
Ему принадлежит положение о значении слова, имеющем место лишь в контексте предложения: “Значение есть употребление”.
Здесь он разрабатывает теорию значения, которую называет теорией семейных сходств.
Как все родственники имеют между собой что-то похожее, так и значения слов лишь пересекаются друг с другом.
Например, слово “старик” может означать в одном контексте “очень пожилого человека”, а в другом контексте это слово может означать и молодого человека: “Привет, старик!” (Руднев, 1997).
Если даже принять во внимание предостережение
Л.Витгснштейна не искать общих существенных черт там, где в действительности имеется лишь “семейное сходство”, то это ни в коем случае не означает отсутствия таких существенных черт.
Кризис понятия истина как соответствия действительному положению дел был углублён вовлечением в логико-философские исследования художественного вымысла.

Вопросам истины и истинности в художественном тексте
посвящен целый ряд лингвистических работ (Булыгина, Шмелёв, 1995; Падучева, 1991; 1993).
В настоящее время при решении этой проблемы принято говорить о существовании особого рода действительности порождения фантазийноигрового сознания вымышленного мира художественного произведения.

54
[стр. 60]

Экзистенциализм, выдвигающий на первый план абсолютную уникальность человеческого бытия, истину трактует как “истинное бытие”, как тождественное добру (Сартр, 2000).
Феноменологическое рассмотрение истины опровергает тезис: “Ложь есть умышленный поступок”.
Непредумышленная ложь является фоном сознания, на который накладываются (возможно, но не обязательно) более сложные “узоры”.
Фон, неподконтрольный субъекту, это не истина и не ложь, а импровизация мысли, безудержное производство версий.
Истина и ложь это уже “вышивка”, “узор” на фоне.
После кризиса логического позитивизма аналитическая философия подвергла критике истину как соответствие высказывания истинному положению вещей.
Л.Витгенштейн обратил внимание на то, что основная масса предложений языка несводима к изъявительному наклонению, а значит, не может быть подвергнута верификации.
Подобные высказывания Л.Витгенштейн называл языковыми играми (Витгенштейн, 2001).
Ему принадлежит положение о значении слова, имеющем место лишь в контексте предложения: “Значение есть употребление”.
Здесь он разрабатывает теорию значения, которую называет теорией семейных сходств.
Как все родственники имеют между собой что-то похожее, так и значения слов лишь пересекаются друг с другом.
Например, слово “старик” может означать в одном контексте “очень пожилого человека”, а в другом контексте это слово может означать и молодого человека: “Привет, старик!” (Руднев, 1997).
Если даже принять во внимание предостережение
Л.Витгенштейна не искать общих существенных черт там, где в действительности имеется лишь “семейное сходство”, то это ни в коем случае не означает отсутствия таких существенных черт.
Кризис понятия истина как соответствия действительному положению дел был углублён вовлечением в логико-философские исследования художественного вымысла.


[стр.,61]

Вопросам истины и истинности в художественном тексте посвящён целый ряд лингвистических работ (Булыгина, Шмелёв, 1995; Падучева, 1991; 1993).
В настоящее время при решении этой проблемы принято говорить о существовании особого рода действительности порождения фантазийноигрового сознания вымышленного мира художественного произведения.

Высказывания внутри художественного контекста могут делиться на истинные и ложные, но их истинность будет фиксирована только в контексте этих художественных текстов.
Интересным представляется в этом плане подход, используемый Т.Р.Медведевой в описании модального значения действительности в англоязычной прозе.
В структуре модального значения действительности Т.Р.Медведева выделяет экстенсиональный и интенсиональный компоненты.
Под экстенсионалом понимается компонент структуры данного значения, указывающий на возможность соотнесения данного события с потенциально действительным или недействительным реальным событием.
Под интенсионалом компонент структуры, указывающий на событие, изображаемое как имеющее или имевшее место в том или ином художественном мире, создаваемом в отдельно взятом тексте.
Экстенсионал и интенсивная соотносятся с двухсторонней референциальной отнесённостью художественных событий к реальному и художественному миру соответственно.
В литературном тексте высказывание интенсионально истинно во всех случаях (так как событие, описываемое как действительное в некотором художественном тексте (ХТ), истинно относительно этого ХТ), но не обязательно экстенсионально истинно.
Оно может быть, например, экстенсионально неопределённо (Медведева, 1991: II).
Как преодоление неопределённости вокруг истины семантика возможных миров рассматривает возможную и необходимую истину.
Такая точка зрения восходит к Лейбницу, который рассматривал необходимо истинное высказывание как высказывание, истинное во всех возможных мирах, то есть

[Back]