|
может интерпретироваться как воздействие силового поля истины (ср.: принцип действия полиграфа основан на предположении, что для человека говорить правду легко и естественно, тогда как лгать трудно и неестественно; для высказывания лжи требуются якобы некоторые усилия на физиологическом уровне, которые могут быть описаны как микростресс). С такой позицией согласуются и слова Д.Болинджера: “Ложь бывает не только явной и очевидной, но также скрытой и даже неосознанной. Л вот истина, напротив, всегда основывается на активности говорящего... Истина отнюдь нс торная дорога. Это скорее тропа, проложенная через кишащий змеями подлесок” (Болинджер, 1987: 29,39). М.Хайдеггер, напротив, пытаясь избежать отождествления истины и невидимости, показал природу истины, обратившись к смыслу греческого слова (“алетейя”), и принципиально определил истину как “иесокрытость”. Истина непотаённость потаённого, которая приоткрывается для ищущей мысли (Хайдеггер, 1993). Оказывание бытия и есть переход от сокрытости к непотаённости. Язык становится “домом истины бытия”, в котором правит мысль, дающая “слово невыговоренному смыслу бытия” (там же: 219). Но спрятанность, возражает А.К.Секацкий, не единственный способ сокрытия. Стекло скрыто, невидимо, поскольку оно прозрачно, поскольку смотрят сквозь него. Самое прозрачное и ясное стекло лучше всего и укрыто. Ещё более оно укрыто, если происходящее за ним открывает жизненно важный вид и сразу приковывает внимание (Секацкий, 2000:4). Восточные мыслители также не могли обойти вниманием эти вопросы, причем их видение проблемы имело свои специфические особенности. Примечательно, что Авиценна, аль-Газали, Ибн Араби и Аверроэс (Ибн-Рушд) являлись по преимуществу комментаторами таких философов как Аристотель, Гален и других (Рассел, 1997: 399). Большинство позднейших мусульманских философов утверждали, что вся необходимая истина заключена в Коране, нет никакой нужды в умозрении, независимом от откровения (Тухватуллина, 2003: 53). Они считали, что поиски истины это религиозный долг каждого человека, 57 |
Все человеческие установления от юриспруденции до правил коммуникации основаны на допущении, что практика истины трудна и мучительна. Говоря словами А.К.Секацкого, “подлинное” — это, видимо, то, что добывается “под длинной” (плетью). Ясно также, откуда извлекается “вся подноготная” (Секацкий, 2000: 62). Этот тезис доказывает и открытие К.Г.Юнга метод словесных имитаций, основанный на замешательстве человека, возникающем из принуждения его к истине. Волнение и тревожность маркировка истины, а не лжи. Нарушение лёгкости и естественности речи может интерпретироваться как воздействие силового поля истины (ср.: принцип действия полиграфа основан на предположении, что для человека говорить правду легко и естественно, тогда как лгать трудно и неестественно; для высказывания лжи требуются якобы некоторые усилия на физиологическом уровне, которые могут быть описаны как микростресс). С такой позицией согласуются и слова Д.Болинджера: “Ложь бывает не только явной и очевидной, но также скрытой и даже неосознанной. А вот истина, напротив, всегда основывается на активности говорящего... Истина отнюдь не торная дорога. Это скорее тропа, проложенная через кишащий змеями подлесок” (Болинджер, 1987: 29,39). М.Хайдеггер, напротив, пытаясь избежать отождествления истины и невидимости, показал природу истины, обратившись к смыслу греческого слова (“алетейя”), и принципиально определил истину как “несокрытость”. Истина непотаённость потаённого, которая приоткрывается для ищущей мысли (Хайдеггер, 1993). Оказывание бытия и есть переход от сокрытости к непотаённости. Язык становится “домом истины бытия”, в котором правит мысль, дающая “слово невыговоренному смыслу бытия” (там же с.219). Но спрятанность, возражает А.К.Секацкий, не единственный способ сокрытия. Стекло скрыто, невидимо, поскольку оно прозрачно, поскольку смотрят сквозь него. Самое прозрачное и ясное стекло лучше всего и укрыто. Ещё более оно |