|
трактуется как понятие, а её референт некоторая объективная реалия (объективное свойство) это определение истины как самой действительности. В контексте же нравственного сознания, нормативной этики '‘истина” как “добро” не дефинируется. Но дело в том, что истина и этика, по словам Н.Д.Арутюновой, связаны через феномен человека (Арутюнова, 1998: 557). Здесь необходимо сделать некоторые пояснения. Традиционно истинность (качество истины) рассматривается как категория логическая и формальная, как категория теоретического мышления; она бессубъектна, объективна и нелингвистична ни в словаре, ни в грамматике она не используется. Однако истинность важна и для практического мышления, обеспечивающего адекватность человеческого поведения. Связь истинности с субъективными состояниями человека осуществляется через истинностную оценку. “Истинность берёт своё начало в доконцептуальном образе мира и, проходя ряд ступеней, достигает уровня истинностной оценки... Истинность “изнутри” постепенно становится истинностью “извне”... (Арутюнова, 1998: 177). Таким образом, истина как смысл и идеальное завершение интериоризации (освоения) человеком окружающего мира не может не быть истиной “в субъективно-модальном контексте” (Рябцева, 1995). Модальный план языковых выражений даёт право говорить о человеческом содержании абсолютно всех языковых единиц, так как в них присутствует оценочный индивидуально-человеческий фактор (Колшанский, 1990: 92). Следовательно, вербализованная истина в любом контексте фактически употребляется как исключительно модальное, оценочное слово, содержит готовую, ингерентную оценочносгь, то есть выражает преимущественно позитивное отношение реального или предполагаемого субъекта к объекту, о котором идёт речь. Все же однозначно заявить положительное “направление” оценки для номинаторов истины не удаётся. Оценочная модальность определяется высказыванием в целом, а не отдельными его элементами, и является компонентом высказывания. Так, высказывание “1з 1Ьа1 а геа! сНашопсГ?” 59 |
укрыто, если происходящее за ним открывает жизненно важный вид и сразу 63♦ приковывает внимание (Секацкий, 2000:4). Изложение взглядов философов на истину в настоящем исследовании это только стремление показать, что вполне возможно определять истину так или иначе. Подбор точек зрения имеет иллюстративный характер и не предполагает никакого самостоятельного философского анализа. Философское переосмысление содержания понятия “истина” показывает, что “истина” является одним из наиболее ярких примеров предельной семантической размытости и неопределенности, нечеткости значения. Н.Л.Курчанов утверждает, что основным предикатом, которым понятие “истина” определяется, например, в религиозной философии является неизреченность. Признаётся, что с помощью слов человеку можно сообщить, что истина есть, однако это не значит сообщить, что она есть (Курчанов, 1997:159). В этой связи возникает вопрос о возможности определения истины, избегая “натуралистической ошибки”. Согласно Дж. Муру, любое явное, вербализованное определение общих концептов, типа истины, неизбежно содержит такую ошибку фактически определяется не истина сама по себе, а отдельные её виды а значит истина принципиально неопределима, ибо объективно существует. В силу простоты она не может быть описана через свои составные части, а в силу уникальности — не может быть отождествлена с каким-то другим качеством (Мур, 1984). Тогда можно предположить, что о дефиниции истины в принятом значении слова “дефиниция” следует говорить лишь в том контексте, где истина трактуется как понятие, а её референт некоторая объективная реалия (объективное свойство) это определение истины как самой действительности. В контексте же нравственного сознания, нормативной этики “истина” как “добро” не дефинируется. Но дело в том, что истина и этика, по словам Н.Д.Арутюновой, связаны через феномен человека (Арутюнова, 1998: 557). Здесь необходимо сделать некоторые пояснения. Традиционно истинность рассматривается как категория логическая и формальная, как категория теоретического мышления; она бессубъектна, объективна и нелингвистична ни в словаре, ни в грамматике она не используется. Однако истинность важна и для практического мышления, обеспечивающего адекватность человеческого поведения. Связь истинности с субъективными состояниями человека осуществляется через истинностную оценку. “Истинность берёт своё начало в доконцептуальном образе мира и, проходя ряд ступеней, достигает уровня истинностной оценки... Истинность “изнутри” постепенно становится истинностью “извне”... (Арутюнова, 1998:177). Таким образом, истина как смысл и идеальное завершение интериоризации (освоения) человеком окружающего мира не может не быть истиной “в субъективно-модальном контексте” (Рябцева, 1995). Модальный план языковых выражений даёт право говорить о человеческом содержании абсолютно всех языковых единиц, так как в них присутствует оценочный индивидуально-человеческий фактор (Колшанский, 1990: 92). Следовательно, вербализованная истина в любом контексте фактически употребляется как исключительно модальное, оценочное слово, содержит готовую, ингерентную оценочность, то есть выражает преимущественно позитивное отношение реального или предполагаемого субъекта к объекту, о котором идёт речь. Всё же однозначно заявить положительное “направление” оценки для номинаторов истины не удаётся. Оценочная модальность определяется высказыванием в целом, а не отдельными его элементами, и является компонентом высказывания. Так, высказывание (1) “1з 1Ьа1 а геа1 сИатопё?” представляет собой типичный контекст для оценочных значений — сочетание с усилением истинности признака, где геа1 имеет значение неподдельный, настоящий, истинный, не фальшивый и выражает положительную оценку “это хорошо”. Напротив, в (2) “Уои соиЫ 1е111Ье &иу ^аз а геа! пегсГ говорящий явно негативно оценивает того, о ком речь. |