5.3. Автономизация национально-территориальных образований: особенности взаимодействия центральных и местных органов управления Разработанный и вложенный в положения Конституции принцип национально-территориального государственного устройства в России имел несомненную актуальность для тех регионов, где процент нерусского населения был традиционно высоким. Северный Кавказ в целом, несомненно, относился к таковым, но на отдельных его территориях количество «туземного» населения было невелико. Например, в Кубанской области подавляющую часть населения составляли казаки и представители других военных сословий —46,6%, на второй позиции находились крестьяне — 36,5%, доля нерусских народов составляла всего около 4,4% [1]. В основном это были адыги, которые, однако, расселялись и за пределами Кубанской области в М алой и Большой Кабарде, на Ставрополье и т.д. Но если абстрагироваться от такой территориальной раздробленности, то эти народы наравне с другими обладали несомненными правами в рамках установленного законодательства. Как отмечалось выше, учреждение федерации в России после революции происходило по этапам. Сначала была определена форма государственного устройства, после чего она конкретизировалась и наполнялась идеологически выверенным содержанием. Лозунг о праве наций на самоопределение являлся действенным средством популяризации внутренней политики, но, провозглашая его, власть рассчитывала на то, что никогда ни одна нация не сможет им воспользоваться и развиваться самостоятельно. В своих расчетах большевики руководствовались, как правило, политическими целями и считали, что малые и большие народы просто не имеют опыта государственного строительства, да и их экономическое состояние отнюдь не способствовало росту сепаратистских тенденций. В противовес этим убеждениям положение в национальных 300 |
82 достаточно продумана, но излишне централизована, что стало тормозом естественных эволюционных преобразований, причиной экономической слабости государства и социального кризиса. Все это в итоге привело к мощной гражданской активности и слому политической системы. 2.2. Специфика деятельности органов местного самоуправления в национальных автономных образованиях Разработанный и вложенный в положения конституции принцип национально-территориального государственного устройства в России имел несомненную актуальность для тех регионов, где процент нерусского населения был традиционно высоким. Северный Кавказ в целом, несомненно, относился к таковым, но на отдельных его территориях количество «туземного» населения было невелико. Например, в Кубанской области подавляющую часть населения составляли казаки и представители других военных сословий 46,6%, на второй позиции находились крестьяне 36,5%, доля нерусских народов составляла всего около 4,4% [1]. В основном это были адыги, которые, однако, расселялись и за пределами Кубанской области в Малой и Большой Кабарде, на Ставрополье и т.д. Но, если абстрагироваться от такой территориальной раздробленности, то эти народы наравне с другими обладали несомненными правами в рамках установленного законодательства. Как отмечалось выше, учреждение федерации в России после революции происходило по этапам. Сначала была определена форма государственного устройства, после чего она конкретизировалась и наполнялась идеологически выверенным содержанием. Лозунг о праве наций на самоопределение являлся действенным средством популяризации внутренней политики, но, провозглашая его, власть рассчитывала на то, что никогда ни одна нация не сможет им воспользоваться и развиваться самостоятельно. В своих расчетах большевики руководствовались, как правило, политическими целями и считали, что малые и большие народы просто не имеют опыта государственного строительства, да и их экономическое состояние отнюдь не способствовало росту сепаратистских тенденций. В противовес этим убеждениям положение в национальных образованиях характеризовалось индифферентностью, прагматическими соображениями и достаточно спокойным восприятием той роли, которая отводилась им в рамках национального государства. Этим объясняется то, что в ряде регионов с нерусским населением вопрос об автономном статусе вообще снимался с повестки дня с мотивировкой отсутствия для этого необходимых национальных кадров и развитой промышленности. Так произошло, в частности в Дагестане летом 1920 года, руководство которого предпочло непосредственно войти в состав Российской Федерации [2]. Думается, что в этом плане не лучшим образом обстояли дела и в других национальных образованиях, в том числе заселенных адыгами. Что касается позиции центральной власти, то она не обременяла себя разработкой каких-либо специальных программ политических преобразований в среде народов и народностей, учитывавших исторические традиции, условия существования или ментальность той или иной этнической группы. Независимо от этих факторов, однажды созданная трафаретная модель организации местного самоуправления распространялась на всю территорию огромной страны. В соответствии с целями государственного строительства только таким образом можно было достигнуть желанной централизации в рассматриваемой сфере. При этом правительство исходило из стремления выделить управление национальными образованиями не только в составе федерации, но и отдельных ее регионов. Применительно к адыгским и некоторым другим народам сложность реализации провозглашенного принципа заключалась в том, что они были разбросаны по большой территории и компактно проживали сразу в нескольких районах Северного Кавказа. Кроме того, отдельные этнические 83 148 центральные органы. До революции партия большевиков склонялась к построению унитарного государства, однако, практика противостояния с политическими оппонентами заставила пересмотреть идеологические установки. Свои коррективы в этот процесс внес и национальный вопрос, от решения которого зависел уровень поддержки советской политики в национальных регионах. Стремление малых народов к реализации лозунга о свободном самоопределении на первом этане было выгодно партии большевиков. С одной стороны, можно было легко удовлетворить жажду власти национальных лидеров, с другой укрепить свои собственные позиции. После этого федерация стала своеобразным средством достижения главной цели построения социализма. В целом, в первые годы советской власти в стране практиковался дифференцированный подход к построению системы местного самоуправления, но правительственные инстанции оставляли за собой право диктовать порядок и содержание взаимоотношений и с местными советами, и с областными властями. На этом этапе, собственно, и возникла потребность соединения в одно целое перспектив решения национального вопроса в России и организации власти на местах. Выход был найден в создании национально-территориальных образований, что сыграло существенное значение в деле расширения власти советов и укрепления ее позиций на территории всего государства. Национальная составляющая давала возможность использования этнических механизмов управления, территориальный аспект сохранял все существовавшие вертикали и выстраивал систему местного самоуправления. Лозунг о праве наций на самоопределение являлся действенным средством популяризации внутренней политики, но власть рассчитывала на то, что ни одна нация не сможет им воспользоваться и развиваться самостоятельно. Поэтому не было каких-либо программ политических преобразований в среде народов и народностей, учитывавших исторические традиции, условия существования или ментальность той или иной |