Проверяемый текст
Ашинова Замира Аскеровна. Основные этапы вхождения адыгских народов в российскую систему местного самоуправления (Диссертация 2006)
[стр. 300]

5.3.
Автономизация национально-территориальных образований: особенности взаимодействия центральных и местных органов управления Разработанный и вложенный в положения Конституции принцип национально-территориального государственного устройства в России имел несомненную актуальность для тех регионов, где процент нерусского населения был традиционно высоким.
Северный Кавказ в целом, несомненно, относился к таковым, но на отдельных его территориях количество «туземного» населения было невелико.
Например, в Кубанской области подавляющую часть населения составляли казаки и представители других военных сословий —46,6%, на второй позиции находились крестьяне — 36,5%, доля нерусских народов составляла всего около 4,4% [1].
В основном это были адыги, которые, однако, расселялись и за пределами Кубанской области в М алой и Большой Кабарде, на Ставрополье и т.д.
Но если абстрагироваться от такой территориальной раздробленности, то эти народы наравне с другими обладали несомненными правами в рамках установленного законодательства.
Как отмечалось выше, учреждение федерации в России после революции происходило по этапам.
Сначала была определена форма государственного устройства, после чего она конкретизировалась и наполнялась идеологически выверенным содержанием.
Лозунг о праве наций на самоопределение являлся действенным средством популяризации внутренней политики, но,
провозглашая его, власть рассчитывала на то, что никогда ни одна нация не сможет им воспользоваться и развиваться самостоятельно.
В своих расчетах большевики руководствовались, как
правило, политическими целями и считали, что малые и большие народы просто не имеют опыта государственного строительства, да и их экономическое состояние отнюдь не способствовало росту сепаратистских тенденций.
В противовес этим убеждениям положение в национальных
300
[стр. 82]

82 достаточно продумана, но излишне централизована, что стало тормозом естественных эволюционных преобразований, причиной экономической слабости государства и социального кризиса.
Все это в итоге привело к мощной гражданской активности и слому политической системы.
2.2.
Специфика деятельности органов местного самоуправления в национальных автономных образованиях Разработанный и вложенный в положения конституции принцип национально-территориального государственного устройства в России имел несомненную актуальность для тех регионов, где процент нерусского населения был традиционно высоким.
Северный Кавказ в целом, несомненно, относился к таковым, но на отдельных его территориях количество «туземного» населения было невелико.
Например, в Кубанской области подавляющую часть населения составляли казаки и представители других военных сословий 46,6%, на второй позиции находились крестьяне 36,5%, доля нерусских народов составляла всего около 4,4% [1].
В основном это были адыги, которые, однако, расселялись и за пределами Кубанской области в Малой и Большой Кабарде, на Ставрополье и т.д.
Но, если абстрагироваться от такой территориальной раздробленности, то эти народы наравне с другими обладали несомненными правами в рамках установленного законодательства.
Как отмечалось выше, учреждение федерации в России после революции происходило по этапам.
Сначала была определена форма государственного устройства, после чего она конкретизировалась и наполнялась идеологически выверенным содержанием.
Лозунг о праве наций на самоопределение являлся действенным средством популяризации внутренней политики, но, провозглашая его, власть рассчитывала на то, что никогда ни одна нация не сможет им воспользоваться и развиваться самостоятельно.
В своих расчетах большевики руководствовались, как


[стр.,83]

правило, политическими целями и считали, что малые и большие народы просто не имеют опыта государственного строительства, да и их экономическое состояние отнюдь не способствовало росту сепаратистских тенденций.
В противовес этим убеждениям положение в национальных
образованиях характеризовалось индифферентностью, прагматическими соображениями и достаточно спокойным восприятием той роли, которая отводилась им в рамках национального государства.
Этим объясняется то, что в ряде регионов с нерусским населением вопрос об автономном статусе вообще снимался с повестки дня с мотивировкой отсутствия для этого необходимых национальных кадров и развитой промышленности.
Так произошло, в частности в Дагестане летом 1920 года, руководство которого предпочло непосредственно войти в состав Российской Федерации [2].
Думается, что в этом плане не лучшим образом обстояли дела и в других национальных образованиях, в том числе заселенных адыгами.
Что касается позиции центральной власти, то она не обременяла себя разработкой каких-либо специальных программ политических преобразований в среде народов и народностей, учитывавших исторические традиции, условия существования или ментальность той или иной этнической группы.
Независимо от этих факторов, однажды созданная трафаретная модель организации местного самоуправления распространялась на всю территорию огромной страны.
В соответствии с целями государственного строительства только таким образом можно было достигнуть желанной централизации в рассматриваемой сфере.
При этом правительство исходило из стремления выделить управление национальными образованиями не только в составе федерации, но и отдельных ее регионов.
Применительно к адыгским и некоторым другим народам сложность реализации провозглашенного принципа заключалась в том, что они были разбросаны по большой территории и компактно проживали сразу в нескольких районах Северного Кавказа.
Кроме того, отдельные этнические 83

[стр.,148]

148 центральные органы.
До революции партия большевиков склонялась к построению унитарного государства, однако, практика противостояния с политическими оппонентами заставила пересмотреть идеологические установки.
Свои коррективы в этот процесс внес и национальный вопрос, от решения которого зависел уровень поддержки советской политики в национальных регионах.
Стремление малых народов к реализации лозунга о свободном самоопределении на первом этане было выгодно партии большевиков.
С одной стороны, можно было легко удовлетворить жажду власти национальных лидеров, с другой укрепить свои собственные позиции.
После этого федерация стала своеобразным средством достижения главной цели построения социализма.
В целом, в первые годы советской власти в стране практиковался дифференцированный подход к построению системы местного самоуправления, но правительственные инстанции оставляли за собой право диктовать порядок и содержание взаимоотношений и с местными советами, и с областными властями.
На этом этапе, собственно, и возникла потребность соединения в одно целое перспектив решения национального вопроса в России и организации власти на местах.
Выход был найден в создании национально-территориальных образований, что сыграло существенное значение в деле расширения власти советов и укрепления ее позиций на территории всего государства.
Национальная составляющая давала возможность использования этнических механизмов управления, территориальный аспект сохранял все существовавшие вертикали и выстраивал систему местного самоуправления.
Лозунг о праве наций на самоопределение являлся действенным средством популяризации внутренней политики, но
власть рассчитывала на то, что ни одна нация не сможет им воспользоваться и развиваться самостоятельно.
Поэтому не было каких-либо программ политических преобразований в среде народов и народностей, учитывавших исторические традиции, условия существования или ментальность той или иной

[Back]