|
учреждение осуществлялось внутриведомственными нормативными актами Всероссийского центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров. По этой причине установленный во время образования статус автономий не был постоянным, что обусловливало постоянное изменение правовых и других функций органов местного управления. Это связывалось с решением проблемы политического и экономического развития отдельных национальностей, уровень которого не у всех народов был одинаковым. Например, многие автономные образования в качестве поддержки получали право на всевозможные льготы и привилегии, характер которых, порой, выводил их за пределы традиционного понимания федеративных отношений. К ним относилось наличие собственной армии или хотя бы отрядов самообороны, участие во внешнеполитических сношениях, управление некоторыми отраслевыми ведомствами без согласования с центром и прочие. Однако наличие таких прав не являлось свидетельством реально существовавших возможностей самоопределения. Их следует относить к временным явлениям переходного периода, когда центральные власти в силу политической выгоды «вынуждены были демонстрировать либерализм в национальном вопросе» [15]. Временные параметры относительной свободы также оказались ограниченными, и уже в 1920 году автономии лишились большинства особенностей своего положения, которые были переданы соответствующим органам республики. В первую очередь это касалось вопросов обороны, финансов, развития транспортных коммуникаций, внешнеторговых отношений. В ведении местных органов власти были оставлены такие сферы, как образование, медицинское обслуживание населения, организация судопроизводства и деятельность, направленная на выполнение директив центра. Не возникает сомнений в том, что столь ограниченный перечень функций свидетельствовал о стремлении обезопаситься от непредвиденных инициатив снизу и желании контролировать все процессы, происходившие на территории национальных образований. Этой цели способствовала также работа по совершенствованию 307 |
Это изначально предполагало ее нормативный характер и возможность изменения полномочий волевым решением центра [14]. На статус органов местного самоуправления в автономных образованиях большое влияние оказало то обстоятельство, что их учреждение осуществлялось внутриведомственными нормативными актами Всероссийского центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров. По этой причине установленный во время образования статус автономий не был постоянным, что обусловливало постоянное изменение правовых и других функций органов местного самоуправления. Это связывалось с решением проблемы политического и экономического развития отдельных национальностей, уровень которого не у всех народов был одинаковым. На первых порах, например, многие автономные образования в качестве поддержки получали право на всевозможные льготы и привилегии, характер которых, порой, выводил их за пределы традиционного понимания федеративных отношений. К ним относилось наличие собственной армии или хотя бы отрядов самообороны, участие во внешнеполитических сношениях, управление некоторыми отраслевыми ведомствами без согласования с центром и прочие. Однако наличие таких прав не являлось свидетельством реально существовавших возможностей самоопределения. Их следует относить к временным явлениям переходного периода, когда центральные власти в силу политической выгоды «вынуждены были демонстрировать либерализм в национальном вопросе» [15]. Временные параметры относительной свободы также оказались ограниченными, и уже в 1920 году автономии лишились большинства особенностей своего положения, которые были переданы соответствующим органам республики. В первую очередь это касалось вопросов обороны, финансов, развития транспортных коммуникаций, внешнеторговых отношений. В ведении местных органов власти были оставлены такие сферы как образование, медицинское обслуживание населения, организация судопроизводства и деятельность, направленная на 89 выполнение директив центра. Не возникает сомнений в том, что столь ограниченный перечень функций свидетельствовал о стремлении обезопаситься от непредвиденных инициатив снизу и желании контролировать все процессы, происходившие на территории национальных образований. Этой цели способствовала также работа по совершенствованию взаимоотношений между центром и автономиями. В данной области наблюдался дифференцированный подход, потому что правовых рычагов регулирования этих отношений создано не было. Распределение полномочий между центральными и местными органами власти осуществлялось индивидуально, да и само официальное название автономий появилось только в 1920 году, когда понятие «автономное образование» было заменено конкретным названием области или республики [16]. Как нам представляется, в данном случае правительство проявило сдержанность и чувство такта по отношению к конкретным национальностям, не предпринимая самостоятельно никаких шагов по определению их положения в структуре государственного устройства. Этот процесс, однако, не был пущен на самотек и происходил с учетом реальной оценки возможностей каждого народа. Если же говорить о правовой природе автономной области, то она была определена в конституции 1925 года, а до этого момента официального статуса не имела. В названном основном законе появилась специальная статья под названием «Об автономных советских социалистических республиках и областях». В начале следующего года декрет ВЦИК «О реорганизации Высших исполнительных органов в автономных областях в соответствии с Конституцией РСФСР» установил порядок подчиненности автономной области в общей структуре государственного устройства страны. Примечательно, что, несмотря на присутствие в названии данного документа определения «Высших», исполкомам автономных областей в его содержании не рекомендовалось использовать этот термин для обозначения конкретных органов исполнительной власти, чтобы не нарушать сложившихся традиций. 90 |