Проверяемый текст
Ашинова Замира Аскеровна. Основные этапы вхождения адыгских народов в российскую систему местного самоуправления (Диссертация 2006)
[стр. 308]

взаимоотношений между центром и автономиями.
В данной области наблюдался дифференцированный подход, потому что правовых рычагов регулирования этих отношений создано не было.
Распределение полномочий между центральными и местными органами власти осуществлялось индивидуально, да и само официальное название автономий появилось только в 1920 году, когда понятие «автономное образование» было заменено конкретным названием области или республики [16].

В данном случае правительство проявило сдержанность и чувство такта по отношению к конкретным национальностям, не предпринимая самостоятельно никаких шагов по определению их положения в структуре государственного устройства.
Этот процесс, однако, не был пущен на самотек и происходил с учетом реальной оценки возможностей каждого народа.
Если же говорить о правовой природе автономной области, то она была определена в Конституции 1925 года, а до этого момента официального статуса не имела.
В
основном законе появилась статья под названием «Об автономных советских социалистических республиках и областях».
В начале следующего года декрет ВЦИК «О реорганизации Высших исполнительных органов в автономных областях в соответствии с Конституцией РСФСР» установил порядок подчиненности автономной области в общей структуре государственного устройства страны.
Примечательно, что, несмотря на присутствие в названии данного документа определения «Высших», исполкомам автономных областей в его содержании не рекомендовалось использовать этот термин для обозначения конкретных органов исполнительной власти, чтобы не нарушать сложившихся традиций.

Пользоваться необходимо было тем определением, которое имелось в конституции —областной исполнительный комитет [17].
Вплоть до принятия законов о регулировании отношений и распределении полномочий между центром и автономными образованиями на правительственном уровне оживленно дискутировались вопросы управления ими, которые естественным образом влияли на положение
308
[стр. 90]

выполнение директив центра.
Не возникает сомнений в том, что столь ограниченный перечень функций свидетельствовал о стремлении обезопаситься от непредвиденных инициатив снизу и желании контролировать все процессы, происходившие на территории национальных образований.
Этой цели способствовала также работа по совершенствованию взаимоотношений между центром и автономиями.
В данной области наблюдался дифференцированный подход, потому что правовых рычагов регулирования этих отношений создано не было.
Распределение полномочий между центральными и местными органами власти осуществлялось индивидуально, да и само официальное название автономий появилось только в 1920 году, когда понятие «автономное образование» было заменено конкретным названием области или республики [16].

Как нам представляется, в данном случае правительство проявило сдержанность и чувство такта по отношению к конкретным национальностям, не предпринимая самостоятельно никаких шагов по определению их положения в структуре государственного устройства.
Этот процесс, однако, не был пущен на самотек и происходил с учетом реальной оценки возможностей каждого народа.
Если же говорить о правовой природе автономной области, то она была определена в конституции 1925 года, а до этого момента официального статуса не имела.
В
названном основном законе появилась специальная статья под названием «Об автономных советских социалистических республиках и областях».
В начале следующего года декрет ВЦИК «О реорганизации Высших исполнительных органов в автономных областях в соответствии с Конституцией РСФСР» установил порядок подчиненности автономной области в общей структуре государственного устройства страны.
Примечательно, что, несмотря на присутствие в названии данного документа определения «Высших», исполкомам автономных областей в его содержании не рекомендовалось использовать этот термин для обозначения конкретных органов исполнительной власти, чтобы не нарушать сложившихся традиций.

90

[стр.,91]

Пользоваться необходимо было тем определением, которое имелось в конституции областной исполнительный комитет [17].
Вплоть до принятия законов о регулировании отношений и распределении полномочий между центром и автономными образованиями на правительственном уровне оживленно дискутировались вопросы управления ими, которые естественным образом влияли на положение
органов местного самоуправления.
Активное участие в этой работе принимал наркомат национальностей, подготовивший сразу два проекта по этому поводу.
На наш взгляд, они оба заслуживают внимания в том смысле, что при ближайшем рассмотрении дают объективное представление о характере советского федерализма на начальной стадии формирования и в последующий период развития и его соответствии научно обоснованным понятиям.
Первый проект предусматривал создание отраслевых федеральных комитетов в рамках этого наркомата, которые должны были руководить всей хозяйственной структурой на национальных территориях.
Второй проект предполагал полную передачу наркомнацу всех рычагов политического и экономического управления автономными областями и республиками, отстранение от этой сферы отраслевых министерств и ведомств [18].
По признанию советского руководства, разработка таких проектов нужна была для того, чтобы с помощью подбора соответствующих кадров исключить всякую возможность сепаратистских проявлений в национальной среде.
Выше мы уже называли эту причину при характеристике некоторых преобразований в области устройства местных органов власти, как видно, эта проблема действительно беспокоила руководство страны, и при любом удобном случае оно искало выгодные для себя варианты построения взаимоотношений в системе местного самоуправления.
В плане настоящего исследования важно и то, что оба проекта предполагали не только дублирование функций правительства по отношению к отдельно взятым территориям, но и усиление контроля над всеми сферами 91

[Back]