|
можные потери по ссудам, операциям с ценными бумагами и прочим операциям, требования к формированию общего резервного фонда. Например, при определении порядка расчета и депонирования обязательных резервов не применялись возможные меры смягчения этого административного инструмента денежно-кредитной политики, обладающего налоговым эффектом. Речь идет о широко применяемых в международной практике способах, таких, как: минимизация нормативов до уровня экономической целесообразности; уменьшение расчетной базы подлежащих резервированию пассивов; введение хотя бы небольшой платы за средства, хранящиеся в ФОРах; предоставление банкам возможности самокредитоваться в пределах 1-2 дней перечисленными в ФОРы средствами; единовременное списание сумм, подлежащих внесению в указанные фонды, со счетов банков в Центробанке, что могло бы освободить прежде всего небольшие банки от трудоемкой работы. Не лучше обстояло дело и с методическими подходами к формированию резервов на возможные потери по ссудам (РВПС). Так, в соответствии с известной (ныне уже отмененной) Инструкцией ЦБ № 62а «О порядке формирования и использования резерва на возможные потери по ссудам» использовались только 4 группы классификации ссуд (против 5 в международной практике) с жесткими дискретными нормативами для каждой группы (стандартные 1%, нестандартные 20%, сомнительные 50%, безнадежные -100%), что в целом не способствовало сглаживанию колебаний финансовых результатов банков. Очевидно была выражена и ориентация на формальные критерии при классификации ссуд в сочетании с крайне ограниченными возможностями для выражения банковскими специалистами собственного суждения, в том числе для оценки финансового состояния контрагента (использовались критерии состояния просроченное™ задолженности по основной сумме долга и процентам, количества переоформлений, качества залога и ряд других). 90 |
56 ний стандартов отчетности, т.е. составлять формально правильные, но по сути малодостоверные формы отчетности. Возможности же такой формы надзора, как инспекционные проверки, из-за ограниченности штата сотрудников и отсутствия действенной системы координации внутри ЦБ были сильно ограничены. Этот фактор стал особенно чувствительным в Московском регионе, где количество банков перешло разумные границы. Формальный подход с ориентацией на жесткие административные рычаги проявлялся и в установлении норм создания резервов, обеспечивающих ликвидность кредитных организаций и покрытие возможных потерь. В указанную группу норм вошли весьма разноплановые требования Центробанка к банкам: обязательные резервы, депонируемые в ЦБ (ФОРы), резервы на возможные потери по ссудам, операциям с ценными бумагами и прочим операциям, требования к формированию общего резервного фонда. Например, при определении порядка расчета и депонирования обязательных резервов не применялись возможные меры смягчения этого административного инструмента денежно-кредитной политики, обладающего налоговым эффектом. Речь идет о широко применяемых в международной практике способах, таких, как: • минимизация нормативов до уровня экономической целесообразности; • уменьшение расчетной базы подлежащих резервированию пассивов; • введение хотя бы небольшой платы за средства, хранящиеся в ФОРах; • предоставление банкам возможности самокредитоваться в пределах 1-2 дней перечисленными в ФОРы средствами; • единовременное списание сумм, подлежащих внесению в указанные фонды, со счетов банков в Центробанке, что могло бы освободить прежде всего небольшие банки от трудоемкой работы. Не лучше обстояло дело и с методическими подходами к формированию резервов на возможные потери по ссудам (РВПС). Так в соответствии с известной (ныне уже отмененной) Инструкцией ЦБ № 62а «О порядке формирования и использования резерва на возможные потери по ссудам» использо 57 вались только 4 группы классификации ссуд (против 5 в международной практике) с жесткими дискретными нормативами для каждой группы (стандартные 1%, нестандартные 20%, сомнительные 50%, безнадежные 100%), что в целом не способствовало сглаживанию колебаний финансовых результатов. Очевидно была выражена и ориентация на формальные критерии при классификации ссуд в сочетании с крайне ограниченными возможностями для выражения банковскими специалистами собственного суждения, в т.ч. для оценки финансового состояния контрагента (использовались критерии состояния просроченности задолженности по основной сумме долга и процентам, количества переоформлений, качества залога и ряд других). Странной с экономической точки зрения выглядела обязательность резервирования под небольшие кредиты (низкий эффект большой объем работы), а также формирование резервов под стандартные кредиты, без отнесения средств на себестоимость. Можно сказать, что эффект применения этого вида резервов в банковской практике был существенно снижен при изначальной объективной заинтересованности банков в данном виде регулирования. На основании вышеизложенного можно, видимо, утверждать, что банковское регулирование, основанное на негибких и недифференцированных нормах, контролируемых в основном посредством дистанционных (бесконтактных) форм надзора, не позволяло Банку России эффективно управлять системой коммерческих банков и в определенной мере отдалило его от реальных проблем банковского сектора. Возникла опасная ситуация, когда головной элемент системы (сектора) стал рассматриваться большинством банков как оппозиционная сторона, дополнительная угроза развитию (штрафы, запреты, или отзыв лицензии стали обычной нормой работы ТУ ЦБ). Фактически на протяжении 1990-х годов наблюдалось в той или иной степени дистанцирование не только банков от реального сектора экономики, но и ЦБ РФ от нижнего уровня банковской системы (исключение составлял ряд «олигархических» и государственных банков). |