|
Странной с экономической точки зрения выглядела обязательность резервирования под небольшие кредиты (низкий эффект большой объем работы), а также формирование резервов под стандартные кредиты без отнесения средств на себестоимость. Можно сказать, что эффект применения этого вида резервов в банковской практике был существенно снижен при изначальной объективной заинтересованности банков в данном виде регулирования. На основании вышеизложенного можно утверждать, что банковское регулирование, основанное на негибких и недифференцированных нормах, контролируемых в основном посредством дистанционных (бесконтактных) форм надзора, не позволяло Банку России эффективно управлять системой коммерческих банков и в определенной мере отдалило его от реальных проблем банковского сектора. Возникла опасная ситуация, когда головной элемент системы (сектора) стал рассматриваться большинством банков как оппозиционная сторона, дополнительная угроза развитию (штрафы, запреты, или отзыв лицензии стали обычной нормой работы ТУ ЦБ). Фактически на протяжении 1990-х годов наблюдалось в той или иной степени дистанцирование не только банков от реального сектора экономики, но и ЦБ РФ от нижнего уровня банковской системы (исключение составлял ряд «олигархических» и государственных банков). Такие важные параметры, как качество внутрибанковского управления, репутация учредителей и руководства банков, общая оперативная оценка банка и перспективы его развития на ближайшую перспективу, открытость банков для общественности (несмотря на обилие форм отчетности, предоставляемых в Банк России) оставались, в основном, вне внимания органов надзора. Такая система банковского регулирования и надзора, применявшаяся Центробанком России, не могла предотвратить или хотя бы смягчить системный банковский кризис, пик которого пришелся на 1998 год. Об этом можно судить и по результатам, и с технологической точки зрения. Так, с технологической точки зрения косвенным свидетельством способности государства обеспечить системную стабильность банковского сектора в 91 |
57 вались только 4 группы классификации ссуд (против 5 в международной практике) с жесткими дискретными нормативами для каждой группы (стандартные 1%, нестандартные 20%, сомнительные 50%, безнадежные 100%), что в целом не способствовало сглаживанию колебаний финансовых результатов. Очевидно была выражена и ориентация на формальные критерии при классификации ссуд в сочетании с крайне ограниченными возможностями для выражения банковскими специалистами собственного суждения, в т.ч. для оценки финансового состояния контрагента (использовались критерии состояния просроченности задолженности по основной сумме долга и процентам, количества переоформлений, качества залога и ряд других). Странной с экономической точки зрения выглядела обязательность резервирования под небольшие кредиты (низкий эффект большой объем работы), а также формирование резервов под стандартные кредиты, без отнесения средств на себестоимость. Можно сказать, что эффект применения этого вида резервов в банковской практике был существенно снижен при изначальной объективной заинтересованности банков в данном виде регулирования. На основании вышеизложенного можно, видимо, утверждать, что банковское регулирование, основанное на негибких и недифференцированных нормах, контролируемых в основном посредством дистанционных (бесконтактных) форм надзора, не позволяло Банку России эффективно управлять системой коммерческих банков и в определенной мере отдалило его от реальных проблем банковского сектора. Возникла опасная ситуация, когда головной элемент системы (сектора) стал рассматриваться большинством банков как оппозиционная сторона, дополнительная угроза развитию (штрафы, запреты, или отзыв лицензии стали обычной нормой работы ТУ ЦБ). Фактически на протяжении 1990-х годов наблюдалось в той или иной степени дистанцирование не только банков от реального сектора экономики, но и ЦБ РФ от нижнего уровня банковской системы (исключение составлял ряд «олигархических» и государственных банков). 58 Такие важные параметры, как качество внутрибанковского управления, репутация учредителей и руководства банков, общая оперативная оценка банка и перспективы его развития на ближайшую перспективу, открытость банков для общественности (несмотря на обилие форм отчетности, предоставляемых в Банк России) оставались в основном вне внимания органов надзора. Могла ли такая система банковского регулирования и надзора, применявшаяся Центробанком России, предотвратить или хотя бы смягчить системный банковский кризис, пик которого пришелся на 1998 год? Думается, что нет. Об этом можно судить и по результатам, и с технологической точки зрения. Так, с последней точки зрения косвенным свидетельством способности государства обеспечить системную стабильность банковского сектора в международной практике является наличие дееспособной «сети финансовой безопасности», включающей эффективное банковское (пруденциальное) регулирование и надзор, функцию кредитора последней инстанции и систему страхования (гарантирования) вкладов. Отсутствие любого из этих минимально необходимых элементов механизма поддержания системной стабильности означает высокую вероятность системных кризисов. Если вспомнить ситуацию, сложившуюся в 1998 г., то каждый из указанных компонентов или полностью отсутствовал (система страхования вкладов, не считая гарантий государства на вклады в Сбербанке), или был слабо развит (система рефинансирования). Подобный механизм регулирования и надзора попросту не мог предотвратить банковский и финансовый кризис, более того, косвенно способствовал развитию диспропорций внутри банковского сектора, создавая особые условия для крупнейших банков. Возвращаясь к критериям системности, представленным в § 1 настоящей главы, можно утверждать, что в России отсутствовал орган регулирования (надзора), который бы эффективно справлялся со своими и только ему присущими функциональными обязанностями и установленными полномочиями. Для банковского сектора страны, который не обладал способностью к саморазвитию, этот факт стал решающим в его деформациях. |