Проверяемый текст
Диривянкин, Сергей Михайлович; Моральный дух офицеров Российской армии и его укрепление: исторический опыт, уроки (Диссертация 2005)
[стр. 136]

офицеров .
Тыл гостеприимно принимал всех, кто имел хоть какую-нибудь протекцию; там, где не было штатных мест, составлялись временные штаты, по заполнении их прибегали к прикомандированию.
Как писал Е.И.
Мартынов, тыл, как губка, вытягивал все соки из армии: «...постороннему зрителю могло показаться, что именно он и составляет центр войны, а
нолевая армия есть лишь придаток»2.
Характерно, что если в мирное время армейцу было не пробиться к командованию полком, то с началом военных действий многие штабные офицеры отказывались принимать полки в командование\
Однако не тыл стал «лицом» армии.
Как свидетельствуют источники, храбростью и патриотизмом офицеров, воевавших в первой боевой линии, восхищались как противники
России, так и сторонние наблюдатели.
«Наша армия не может не высказать наше искреннейшее пожелание уважаемой армии, чтобы последняя побольше воспитывала таких истинно прекрасных, достойных полного
уважения воинов»'1, — написал русским капитан штаба вражеской Японской армии.
Но свидетельству немецкого военного корреспондента па театре военных действий в Маньчжурии полковника Гедке, храбрые офицеры не щадили своей крови: «...в общем, русский офицер никому не уступит в личной храбрости»5.
Необходимо подчеркнуть, что равнодушие к смерти, которым так восхищались иностранные военные, было следствием отнюдь не безрассудства, бравады или фатализма.
Ключом к пониманию доблести офицеров Русской армии и флота является то осознание жертвенности воинского призвания и чувство нравственного превосходства над
136 1См.: Рябишш А .!1а войне /Л.
Рябинин // Брачская помощь.
1907.
№7.
С.
15.
7Мартынов 12.И.
Из печального опыта Русско-японской войны.
С.
138.
Подобные
(снденции отмечали также А.Л.
Игнатьев и С Глинский (см.: Игнатьев А.Л.
Указ.соч.
С.243; Глинский С.
Указ.
соч.
С.7).
3См.: Лемкс М.К.
250 дней в царской Ставке / М.
К.
Лемке.
Пг., 1920.
С.209.

1 Гам же.
С.284.
^См., например: Гедке.
Письма военною корреегюиденча в Русско-японскую войну 19041905 Iг.
/Гедке // Братская помощь.
1907.
№10.
С.91.
[стр. 164]

войска, за малым исключением, нет»1.
К тому же героизм фронтового офицерства резко контрастировал с морально-психологической обстановкой в тылу.
Наименее стойкие элементы офицерского корпуса, в мирные дни аттестовавшиеся «выдающимися», сказывались контуженными в первом же бою и больше в полк не возвращались2.
По данным авторитетного военного историка А.А.
Керсновского, таких «контуженных» на полк приходилось по 4-5 офицеров3.
Примечательно, что когда строевые части на позициях пустовали, в тылу было целое столпотворение4.
Тыл гостеприимно принимал всех, кто имел хоть какую-нибудь протекцию; там, где не было штатных мест, составлялись временные штаты, по заполнении их прибегали к прикомандированию.
Как писал Е.И.
Мартынов, тыл, как губка, вытягивал все соки из армии: «...постороннему зрителю могло показаться, что именно он и составляет центр войны, а
полевая армия есть лишь придаток»5.
Характерно, что если в мирное время армейцу было не пробиться к командованию полком, то с началом военных действий многие штабные офицеры отказывались принимать полки в командование6.

И все же не тыл стал «лицом» армии.
Как свидетельствуют источники, храбростью и патриотизмом офицеров, воевавших в первой боевой линии, восхищались как противники,
так и сторонние наблюдатели.
«Наша армия не может не высказать наше искреннейшее пожелание уважаемой армии, чтобы последняя побольше воспитывала таких истинно прекрасных, достойных полного
1Епанчин Н.А.
Указ.
соч.
С.251.
2 Более подробно см.: Куропаткин А.Н.
Итоги войны: Отчет генераладъютанта Куропаткина /А.Н.
Куропаткин.
Варшава, 1906.
Т.4.
С.79; Вересаев В.В.
На японской войне /В.В.
Вересаев // Собр.
соч.: В 5 т.
М., 1963.
Т.З.
С .133-135; Глинский С.
Воскресшие покойники /С.
Глинский // Разведчик.
1 9 0 6 .-№ 8 2 8 .-С .79; и др.
3 Керсновский А.А.
История Русской армии.
Кн.4.
С.249.
4 См.: Рябинин А.
На войне /А.
Рябинин // Братская помощь.
1907.
№7.
-С .15.
5 Мартынов Е.И.
Из печального опыта Русско-японской войны.
С.
138.
Подобные
тенденции отмечали также А.А.
Игнатьев и С.
Глинский (см.: Игнатьев А.А.
Указ.соч.
С.243; Глинский С.
Указ.
соч.
С.7).
6 См.: Лемке М.К.
250 дней в царской Ставке /М.К.
Лемке.
Пг.,1920.
С.209.


[стр.,165]

уважения воинов»1, — написал русским капитан штаба вражеской Японской армии.
По свидетельству немецкого военного корреспондента полковника Гедке, храбрые офицеры не щадили своей крови: «...в общем, русский офицер никому не уступит в личной храбрости»2.
Необходимо подчеркнуть, что равнодушие к смерти, которым так восхищались иностранные военные, было следствием отнюдь не безрассудства, бравады или фатализма.
Ключом к пониманию доблести офицеров Русской армии и флота является то осознание жертвенности воинского призвания и чувство нравственного превосходства над
противником, которое воспитывалось в них с детства.
Именно патриотизм был той побудительной причиной, заставлявшей их успокаивать подчиненных, обходя цепи во весь рост под шквальным огнем неприятеля и идти в атаку в одном строю с солдатами, принимая неравный бой3.
В отчете «Итоги войны» А.Н.
Куропаткин дал высокую оценку корпусу армейских офицеров, указав на значительную диспропорцию в количестве потерь среди офицерского состава и нижних чинов.
Так, среди офицеров было убито более 78 человек из каждой тысячи, в то время как среди солдат — более 454.
Аналогичные данные приводит и М.В.
Грулев5.
Подобное соотношение в числе потерь, противоречащее всем постулатам военной науки, является объективным доказательством патриотизма русского офицерства.
Именно оно взяло на себя тяжкое бремя ответственности за дальневосточную авантюру царизма, бросившего неподготовленную армию на произвол судьбы.
1Там же.
С.284.
2 См., например: Гедке.
Письма военного корреспондента в Русскояпонскую войну 1904 1905 гг.
/Гедке // Братская помощь.
1907.
Х«10.
С.91.
3 В данной связи особого внимания заслуживает оценка современниками такого поистине шокового поражения, как Цусима.
По словам А.А.
Игнатьева, Цусима — пример доблести и исполнения воинского долга.
«Жутко было узнать впоследствии, что большинство офицеров уходило из Кронштадта с твердым осознанием своей обреченности» (Игнатьев А.А.
Указ.
соч.
Т.1.
С.334).
4См.: Куропаткин А.Н.
Итоги войны.
Т.4.
С.
149, 192.
5См.: Грулев М.В.
Злобы дня нашей армии.
С.31.

[Back]