|
церковь висела свой вклад в дело укрепления воинской дисциплины и правопорядка, а, следовательно, и укрепления морального духа солдат и офицеров. Организация государственными органами коптрнропагандм в условиях некоторой рсволюционизации русской армии. Еще до Русско-японской войны 1904-1905 гг. должностные лица военного ведомства проявляло озабоченность морально-психологическим состоянием армии в связи с «усилением политической пропаганды в войсках и активизацией сил, враждебных существующему социальному и государственному строю» . Для исследуемого периода весьма специфично, что даже законопослушная пресса несла в войска мысли, которые расценивались военным руководством как серьезный удар но своему авторитету. Например, генерал Л.М. Куропаткин, командовавший в 1904 — 1905 гг. войсками на Дальнем Востоке, вспоминая о своих ощущениях от общения с журналистами в тот период, впоследствии оценил их поведение как «разнузданное, третировавшее правительство, войска и вождей войск»2. Таким образом, ограничение свободы печати и сс воздействия на моральнопсихологическое состояние армии являлось одной из первостепенных установок по укреплению морального духа личного состава. Литература религиозно-нравственного содержания, не попадавшая в поле зрения Синода, в армии направлялась на рецензию к протопресвитеру военного и морского духовенства'. В военных структурах РГЩ существовал специализированный орган Духовное правление, издававшее специальные рекомендательные каталоги, которые использовались в качестве ориентиров для комплектования архмейских библиотек. Необходимо подчеркнуть, что на фойе церковной цензуры светская выглядела в относительной степени снисходительной. Первичный контроль и 172 ! РГВИА. Ф.1. Ои.1. Т.35. Д.64005. Л.48,49, 90.94. 2 Красный архив. 1925. Т. ((8). С.77. 3См.: Занольский Е.О. О военных законах /Е.О. Заполнении // ВВД. 1911. №10. С.318. |
меньшее значение в деле формирования патриотизма в офицерской среде РПЦ придавала образовательной деятельности, которая включала в себя создание библиотек при полковых храмах, а также духовную цензуру литературы, поступающей в армию1. Подобные факты могут стать основой для такого суждения обобщающего порядка: РПЦ внесла свой вклад в дело укрепления воинской дисциплины и правопорядка, а следовательно, и укрепления морального духа корпуса армейских офицеров. Организация контрпропаганды в условиях некоторой революннонизации офицерского корпуса. Еще до Русско-японской войны должностные лица военного ведомства проявляло озабоченность морально-психологическим состоянием армии в связи с «усилением политической пропаганды в войсках и активизацией сил, враждебных существующему социальному и государственному строю»2. И если после поражения на Дальнем Востоке определенные круги общества перестали гордиться армией, то в ходе подавления революции армию начали ненавидеть, и виной тому — возложение на нее полицейских функций. В официальных документах отмечалось, что, несмотря на значительное упрочение внутреннего порядка в государстве и на усилия военного ведомства освободиться от обслуживания учреждений гражданского ведомства, «воинские команды продолжали нести усиленные наряды, что крайне неблагоприятно отразилось на занятиях войск»3. Следовательно, выполнение армией полицейских функций4 явилось в анализируемый исторический период главным источником сомнений офицеров в легитимности самодержавия, а следовательно, и в истин1 РГВИА. Ф.400. Оп.15. Д.3553. Л.1-35; Ф.401. Оп.5/929. Д.126. Л.21-83, 87-101; Ф.1. ОпЛ. Т.37. Д.67139. Л.1-3. 2РГВИА. Ф.1. ОпЛ. Т.35. Д.64005. Л.48,49, 90,94. 3Всеподданнейший отчет о действиях Военного министерства за 1909 г. СПб., 1911. 4.1. С.6. 4 В 1905 — 1907 гг. в карательных акциях против участников революционных выступлений были задействованы 3 млн. 400 тыс. нижних чинов и офицеров, поддержавших царизм в критический период (см.: Голуб П.А. Большевики и армия в трех революциях /П.А. Голуб. М., 1977. С.48). поста патриотических ориентиров. Косвенное неудовольствие такой ролью войск выразил даже А.Ф. Редигер1. Чиновники высшего военного управления были убеждены, что офицеры обязаны чуждаться всякой политики и не должны участвовать ни в каких политических обществах или собраниях2. Согласно положению Совета министров от 16 декабря 1905 г., подтвержденному 14 сентября 1906 г., военнослужащим воспрещалось участвовать в политических организациях3. Однако бурные события, которые переживала Россия в начале XX в., в значительной мере усилили интерес армейского офицерства к политике, и ярче всего данная тенденция отразилась в повышении внимания офицеров к печатному слову. Причем неуклонный рост грамотности личного состава Вооруженных сил постепенно превращал этот канал общения армии и общества в фактор глобального политического значения. Для исследуемого периода весьма специфично, что даже законопослушная пресса несла в войска мысли, которые расценивались военным руководством как серьезный удар по своему авторитету. Например, генерал А.Н. Куропаткин, командовавший в 19041905 гг. войсками на Дальнем Востоке, вспоминая о своих ощущениях от общения с журналистами в тот период, впоследствии оценил их поведение как «разнузданное, 1 См.: Редигер А.Ф. Указ. соч. Т.2. С.82. По свидетельству военного министра, общественное мнение, возмущенное поражениями на Востоке, огулом винило в них всю армию, а в особенности офицеров. Употребление войск для подавления беспорядков отбивало охоту к строевой службе и вызывало со стороны всех оппозиционных органов печати настоящую травлю против войск, и в частности, офицеров, справедливо видя в них главное препятствие к совершению государственного переворота (см.: Там же. С.77). 2См.: Редигер А.Ф. Указ. соч. Т.2. С.528. 3 РГВИА. Ф.351. Оп.1. Т.З. Д.4103. Л.1. Тем не менее, как вспоминает А.Ф.Редигер, к нему обращались разные офицеры (в том числе генерал А.А. Киреев, состоявший при великом князе Константине Константиновиче, и полковник барон Врангель, состоявший при великом князе Михаиле Александровиче) с просьбами об участии в союзах монархического направления (например, в Отечественном союзе), указывая на то, что их деятельность и их участие в них одобряются государем. В ответ министр лишь мог указать им на приказ, из которого не имел права делать изъятия, «обещав, однако, не знать об их участии в этих союзах» (Редигер А.Ф. Указ. соч. Т.1. С.528). тивлении злу», «Патриотизм и мир»1) были запрещены, что автоматически преграждало им путь в библиотеки военного ведомства. Литература религиознонравственного содержания, не попадавшая в поле зрения Синода, в армии направлялась на рецензию к протопресвитеру военного и морского духовенства2. В военных структурах РПЦ существовал специализированный орган — Духовное правление, издававшее специальные рекомендательные каталоги, которые использовались в качестве ориентиров для комплектования армейских библиотек. Подчеркнем, что на фоне церковной цензуры светская выглядела относительно снисходительной. Первичный контроль и руководство книжной политикой были вверены МВД, которое осуществляло его через Главное управление по делам печати; последнее периодически публиковало каталоги изданий, запрещенных к печати и распространению в России3. Примечательно, что основанием для запрета могло послужить не только содержание книги, но и принадлежность ее автора к государственным преступникам4. Циркуляры МВД наряду с постановлениями Святейшего Синода становились для военного ведомства руководством к действию, однако в составе последнего функционировала собственная структура, фильтровавшая печатную продукцию — Комитет по образованию войск при Военном совете, созданный заведений книгу Л.Н. Толстого «Учение Христа, изложенное для детей» (РГВИА. Ф.868. Оп.1. Д.901. Л.З). 1См.: Русское православие: вехи истории. М., 1989. С.485. 2См.: Запольский Е.О. О военных законах /Е.О. Запольский // ВВД. 1911. №10. С.318. 3 К примеру, в 1903 г. в списке «крамольных книг», включавшем в себя 239 изданий, четыре были посвящены военным вопросам: книга Г. Магарделя «Пролетариат и армия», М.П. Драгоманова «До чего довоевались. По поводу плохого исхода войны 1877 г.», Н. Зибарова «О сожжении оружия духоборами», «Духоборцы в дисциплинарном батальоне». Запрет цензоры объяснили тенденциозными оценками государства и армии (цит. по: Вапилин Е.Г. Указ. соч. С.330). 4 Данный порядок был установлен с одобрения императора в 1871 г. (см.: Запольский Е.О. О военных законах /Е.О. Запольский //ВВД. 1911. №10. С.318). |