|
38 многочисленной группой по сравнению с офицерами гвардии и военноморского флота1. Следует подчеркнуть, что группа армейских офицеров была неоднородна по своему правовому и социально-экономическому статусу. Социальный статус офицера был высок, так как он принадлежал к высшему сословию ‘-•дворянскому . По крайней мере, с формальной точки зрения (деюре). Рассматривая сословную характеристику группы армейских офицеров, можно сделать вывод, что доля дворян в ней является доминирующей. Анализ статистических данных Военного министерства в конце 90-х гг. XIX века показывает, что большую часть офицерского корпуса составляли потомственные дворян 15938 чел (50,8%) , около четверти 6913 чел (22,1%) — личные дворяне3 (см. прил. 2 табл.4). Статистика вроде бы показывает социальную однородность данной группы. По, однако, потомственное дворянство было крайне неоднородным но своему составу: оно включало поместное дворянство, имевшее земельную собственность и I 13 составе офицерского корпуса выделялись три большие группы: офицеры армии, офицеры военно-морского флота и офицеры гвардии. Причем, и эго, полагает соискатель, ямсе г принципиальное значение, офицеры-гвардейцы составляли привилегированную icuciy, cocíав которой формировался из дворян, а высший офицерский состав гвардии — из потомственных дворян, с детства воспитывавшихся в духе патриотизма и преданности Государю Императору. Число потомственных дворян в гвардейской кавалерии составляло 96,3%. в гвардейской пехоте — 91,3%, в гвардейской артиллерии — 89,4% (см.: Волков С.В. Русский офицерский корпус iM., 1994). Л.И. Деникин вспоминал: «гвардейские вакансии не общедоступны. Хотя такого закона и не существовало, но по традиции в гвардию допускались лишь потомственные дворяне» (Деникин А.И. Путь русского офицера. М.. 1990. С.52). Следует заметить, что моральный дух гвардейских частей находилось под личным контролем монарха: в свою очередь, большая близость гвардейцев к царской особе способствовала повышению их патриотического духа. В письме к Николаю ÍI от 3-го июня 1905 г. (характерно в критическое для самодержавия время!) его родственник Вильгельм II одобрил внимание царя к его «прекрасной гвардии»; германский император отмечал: «это доставляет удовольствие и тебе, и войскам, и они без сомнения в серьезный момент в благодарность за тот интерес, который ты обнаружил по отношению к ним, будут верным, надежным и сильным оружием повелителя» (Переписка Вильгельма II с Николаем И. 1894 -1914 гг. Mr., 1923. С.132). 1 11о кабели о рангах 1884 г. личное дворянство получали с первым офицерским званием подпоручик (XII класс) см.: Полное собрание законов Российской империи (далее 11СЗРИ) II собр.: В 36 т. СПб, 1850 —1880. Т. XXXI. № 31236. 3 РГВИА. Ф.1. Ои.72. Д.75. JI.33. |
Приложение 3 Офицеры гвардии безусловно являлись выходцами привилегированной группой. Не будет преувеличением сказать, что офицеры-гвардейцы — это своего рода каста. Она формировалась в подавляющем большинстве из дворян. Более того, высший офицерский состав гвардии пополнялся выходцами из потомственных дворян, с детства воспитывавшихся в духе патриотизма и преданности Государю-императору. К концу XIX в. число потомственных дворян в гвардейской кавалерии составляло 96,3%, в гвардейской пехоте — 90,5%, в гвардейской артиллерии — 88,7%’. И когда к началу XX в. доля потомственных дворян среди офицерства Вооруженных сил, в том числе и в гвардии, начала снижаться, то государственная власть расценила это как опасный симптом. Были предприняты меры по стимулированию поступления потомственных дворян в военно-учебные заведения, в результате чего их доля среди офицеров-гвардейцев снова вышла почти что на уровень конца XIX столетия. На официальном уровне делалось все для того, чтобы доступ в гвардию для лиц незнатного происхождения, всемерно затруднялся. А.И. Деникин, крупный знаток жизни Вооруженных сил России императорской изнутри, вспоминал, что гвардейские вакансии не являлись общедоступными. Хотя такого закона и не существовало, но по традиции в гвардию допускались лишь потомственные дворяне2. Обеспечение принципа и преемственности среди офицеров гвардии было приоритетом кадровой политики самодержавия. Неслучайно, Николай II в одной из дневниковых записей констатировал, что чем больше будет выходцев из потомственных дворян среди офицеров-гвардейцев, тем лучше. Это важно, считал последний российский император, для «поддержки и правильного развития доблести офицерского звания»3. Изложенное выше во многом определяло специфику прохождения службы в гвардии (лучшее в сравнении с армией материальное обеспечение) и быта гвардейских офицеров (дороговизна жизни приводила к тому, что в гвардию поступали не по заслугам, а по средствам). Следует заметить, что морально-психологическое состояние гвардейских частей находилось под личным контролем монарха; в свою очередь, большая близость гвардейцев к царской особе способствовала повышению их морального духа. О статусе офицеров гвардии 1См.: Зайончковский П. А. Самодержавие и Русская армия на рубеже XIX XX вв. С.203-205. 2Деникин А.И. Путь русского офицера. С.52. 3ГАРФ. Ф.601. ОпЛ. Д.445. Л.Ю1. Это не прошло незамеченным, например, для кайзера Вильгельма II. В письме к Николаю II от 3-го июня 1905 г. (в критическое, между прочим, для российского самодержавия время) он одобрил деяния своего родственника. Германский монарх хвалил русского царя, своего родственника, за повышенное внимание к русской «прекрасной гвардии». Вильгельм II отмечал, что такое положение дел доставляет удовольствие и самой особе царя, и войскам. «И они, без сомнения, в серьезный момент в благодарность за тот интерес, который ты обнаружил по отношению к ним, будут верным, надежным и сильным оружием повелителя»1, — отмечал кайзер. 1Переписка Вильгельма II с Николаем II. 1894 1914 гг. С. 132. 222 |