|
154 милицию, обязав НКВД удовлетворять таковые в строго необходимых 327 размерах». Можно с уверенностью констатировать, что это требование выполнено не было. Напротив, привлечение милиции к обслуживанию ведомств еще более усилилось. В принципе, можно полностью согласиться с мнением, высказанным начальником Кубано-Черноморской областной милиции в его докладе (1922г.) в центр, о том, что только непосредственно облмилиция и ОГПУ используют милицию «целесообразно», тогда как ревком, областной отдел управления, областное земельное управление, военкомат и т.д. «возлагают работу ту, от которой страдает боеспособность милиции». В частности, милиция была обременена развозкой по области всевозможных объявлений, приказов, повесток. Ревтрибуналы перегружали милицию предписаниями по вызову граждан и допросу. Очень много сил отнимали задания по конвоированию. Особенно это касалось дезертиров, вылавливаемых по линии военкомата. В данной связи, наличных сил уже практически не оставалось даже для караульной службы на милицейских постах. В данной связи, мы абсолютно согласны с мнением А.С. Минасова: «Действительно, милиция все более превращалась в инструмент выполнения любых неприятных поручений местной власти. В русле прежнего курса на вездесущесть, она занималась буквально всеми проблемами текущего администрирования, что свидетельствовало о незрелости власти в целом, ее ориентации на силовое решение практически всех возникавших проблем. Не удивительно, что милиция стала не столько грозой для преступников, сколько пугалом для более или менее законопослушных граждан, задавленных налогами, повинностями и 327ГАРФ. Ф.Р-393. Оп. 37. Д.2. J1.31. 328ГАРФ. Ф.Р-393. Ои.37. Д.148. J1.17. |
налоговых ставок. Милиция присутствовала на всех стадиях описанного процесса от раздачи повесток до осуществления изъятий конфискатов. В данной ситуации, даже некоторая либерализация в 1922-1923гг., к примеру, объявление 8 июня 1922г. амнистии для недоимщиков по трудовой и гужевой повинностям, открывала для милиции дополнительное поле работы, поскольку готовила почву для новых судебных и внесудебных преследований в последующем. Отметим также и другую, крайне серьезную проблему, связанную с дашнейшим развитием тенденции «нецелевого» использования милиции. На практику привлечения милиции для решения самых разнообразных вопросов мы уже указывали применительно к 1920г. Однако последовавшее затем непрерывное сокращение численности ведомства требовало изменения прежних подходов. Не случайно, принимая Постановление (1.10.21г.) о сокращении милиции максимум «150 тысячами едоков» (включая Украину, Туркестан, Азербайджан), СТО требовал: «Предложить всем ведомствам сократить свои требования на милицию, обязав НКВД А О 1 удовлетворять таковые в строго необходимых размерах». Можно с уверенностью констатировать, что это требование выполнено не было. Напротив, привлечение милиции к обслуживанию ведомств еще более усилилось. В принципе, можно полностью согласиться с мнением, высказанным начальником Кубано-Черноморской областной милиции в его докладе (1922г.) в центр, о том, что только непосредственно облмилиция и ОГПУ используют милицию «целесообразно», тогда как ревком, областной отдел управления, областное земельное управление, военкомат и т.д. «возлагают работу ту, от которой страдает боеспособность милиции». 4~ В частности, милиция была обременена развозкой по области всевозможных объявлений, 481 ГАРФ. Ф.Р-393. Оп. 37. Д.2. Л.31. 482 ГАРФ. Ф.Р-393. Оп.37. Д. 148. Л.17. 183 приказов, повесток. Ревтрибуналы перегружали милицию предписаниями по вызову граждан и допросу. Очень много сил отнимали задания по конвоированию. Особенно это касалось дезертиров, вылавливаемых по линии военкомата. В данной связи, наличных сил уже практически не оставалось даже для караульной службы на милицейских постах. В данной связи, мы абсолютно согласны с мнением A.C. Минасова: «Действительно, милиция все более превращалась в инструмент выполнения любых неприятных поручений местной власти. В русле прежнего курса на вездесущесть, она занималась буквально всеми проблемами текущего администрирования, что свидетельствовало о незрелости власти в целом, ее ориентации на силовое решение практически всех возникавших проблем. Не удивительно, что милиция стала не столько грозой для преступников, сколько пугалом для более или менее законопослушных граждан, задавленных налогами, повинностями и пр.».483 Поглощенность задачей обслуживания ведомств реально отвлекало милицию от борьбы с уголовной преступностью. Данная задача была действительно актуальной, поскольку масса мелких уголовных шаек держали в страхе население целых регионов. По мере затихания гражданской войны, в стране сложились необходимые предпосылки для перехода к активной борьбе с этим злом. Однако изученные документы позволили нам прийти к выводу о том, что борьба с преступностью шла своего рода «волнами». Т.е. на нее обращали довольно мало внимания вплоть до того времени, пока определенный регион не захлестывал вал преступности. После этого властями принимались чрезвычайные меры. Тогда уже к масштабным операциям привлекалась не только милиция, но и ГПУ, воинские формирования. Так в январе 1922г. в целом ряде губерний (Московской, Петроградской, Иваново-Вознесенской, Калужской, 184 483 Минасов A.C. Указ. соч. С.109. |