|
36 VIII Всероссийского съезда Советов в декабре 1920г. «О советском строительстве» определило, что законодательные акты общегосударственного значения могли издавать лишь Всероссийские съезды Советов, ВЦИК и СНК. Наркоматы, ведомства могли издавать лишь распоряжения и постановления в строгом соответствии с законом.74 Однако, отмечая позитивное значение документа, заметим, что его практическое воплощение было затруднено как позицией ведомств, так и самоуправством местных властей. Подчеркнем также, что для основной массы функционеров не была приемлемой даже мысль о наличии четких законов. В частности, иллюстрацией революционного правового мышления, ограниченного военнокоммунистическими горизонтами, являются первые попытки создания советского уголовного кодекса, предпринятые в 1920г. Одна из них была сделана специальной комиссией общеконсультационното отдела НКЮ. Характерно, что составленные сю «Проект Уголовного Кодекса для РСФСР» и объяснительная записка к нему в главном исходили из стремления закрепить сложившиеся зыбкие правовые понятия. В пей, в частности, указывалось: «Деление преступлений по тяжести их теряет значение ввиду необходимого предоставления широких прав суду в оценке опасности поведения правонарушителя... Целесообразность, ставшая главным критерием наказания, неизбежно ведет к расширению прав суда. Пределы наказания должны быть так широки, чтобы в каждом отдельном случае судья мог избрать такую форму воздействия, которая представляется ему наиболее соответствующей».75 Выступая за расширение прав судей на местах (фактически, за судебный произвол), авторы проекта УК, подготовленного НКЮ в конце 1920 начале 1921 гг., решили ограничиться лишь перечнем диспозиций 74Съезды Советовв документах (1917-1936). М., Т.1. 1959. С.141-142. 75Материалы Наркомата Юстиции. 1920. Вып. VII. С.7. |
Совершенно очевидно, что сложившаяся в сфере законотворчества и правосудия ситуация в мирных условиях была абсолютно нетерпимой. Партийные и государственные деятели, работники Наркомата юстиции, юристы, прошедшие старую дореволюционную школу права, понимали необходимость разработки устойчивого, систематизированного законодательства, призванного упорядочить советское правовое пространство. Однако под влиянием очевидной девальвации правовых ценностей в революционную эпоху, решение данной задачи оказалось делом трудным, а общие подходы к ней оказались весьма специфичными. Прежде всего, потребовалось четче установить круг участников законотворческого процесса. Поэтому постановление VIII Всероссийского съезда Советов в декабре 1920г. «О советском строительстве» определило, что законодательные акты общегосударственного значения могли издавать лишь Всероссийские съезды Советов, ВЦИК и СНК. Наркоматы, ведомства могли издавать лишь распоряжения и постановления в строгом соответствии с законом.229 Отмечая позитивное значение документа, заметим, что его практическое воплощение было затруднено как позицией ведомств, так и самоуправством местных властей. Подчеркнем, что все же для основной массы функционеров не была приемлемой даже мысль о наличии четких законов. В частности, иллюстрацией революционного правового мышления, ограниченного военнокоммунистическими горизонтами, являются первые попытки создания советского уголовного кодекса, предпринятые в 1920г. Одна из них была сделана специальной комиссией общеконсультационното отдела НКЮ. Характерно, что составленные ею «Проект Уголовного Кодекса для РСФСР» и объяснительная записка к нему в главном исходили из стремления закрепить сложившиеся зыбкие правовые понятия. В ней, в 98 229 Съезды Советов в документах (1917-1936). М., Т.1. 1959. С. 141-142. частности, указывалось: «Деление преступлений по тяжести их теряет значение ввиду необходимого предоставления широких прав суду в оценке опасности поведения правонарушителя... Целесообразность, ставшая главным критерием наказания, неизбежно ведет к расширению прав суда. Пределы наказания должны быть так широки, чтобы в каждом отдельном случае судья мог избрать такую форму воздействия, которая представляется ему наиболее соответствующей».230 Выступая за расширение прав судей на местах (фактически, за судебный произвол), авторы проекта УК, подготовленного НКЮ в конце 1920 начале 1921 гг., решили ограничиться лишь перечнем диспозиций некоторых составов преступлений без указания санкций.231 Еще дальше пошел в этом направлении Н.В. Крыленко, выступавший с проектом УК вовсе без Особенной части.232 Такой отказ от конкретных составов преступлений и определения наказаний, в основе которого лежал не принцип ответственности за действие (либо бездействие), а за «опасное состояние», определял задачу борьбы с преступностью не с юридических, а с политических позиций. Отрицание большевиками принципа верховенства закона и, как следствие, неприятие властью самого механизма законности в качестве инструмента правового регулирования социально-политических отношений означало качественное изменение отношения к традиционным институтам права. И хотя ни один из подобных проектов на практике реализован не был, они в полной мере отражали настроения, господствовавшие в среде судебных работников, опьяненных революционной вседозволенностью и в подавляющем большинстве не имевших юридического образования. Этот 99 230 М атериалы Наркомата Ю стиции. 1920. Вып. VII. С.7. 231 См.: М атериалы Наркомата Ю стиции. 1921. Вып. 10. С.23-24. 232 См.: Крыленко Н.В. Проект Уголовного кодекса СССР 1925 г. // Советское государство. 1925. № 1-2. С.96. |