Проверяемый текст
Скрынников, Игорь Анатольевич; Укрепление законности и правопорядка в условиях кризиса политики военного коммунизма и перехода к новой экономической политике, 1920-1923 гг. (Диссертация 2003)
[стр. 50]

50 правопорядка установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени».111 Отсюда неоспоримо вытекало, что преступником можно было объявить любого гражданина, не нарушившего ни одного из действующих законов, если его деяние представлялось опасным для существующего строя.
Несмотря на отмеченные выше негативные черты УК, укажем, что его принятие в целом имело позитивное значение.
Наличие четко установленного закона, несомненно, способствовало росту правосознания
населения, медленно, но неуклонно поднимало авторитет закона, авторитет судебных инстанций.
Этот вывод в полной
мерс относится и к другим кодексам, в частности, к принятому осенью 1922г.
Гражданскому кодексу.

Нго введение представляется особенно ценным в связи с тем, что ГК в наибольшей степени отразил реалии нэпа.
Не случайно он рассматривался преимущественно как регулятор частных отношений, «уступка» буржуазии и очень трудно проходил «законодательные» инстанции (ПБ, ВЦИК и пр.).
Сложная интрига продвижения ГК создавалась столкновением диаметрально противоположных мнений.

Чрезвычайно острые споры развернулись также при подготовке проекта гражданского кодекса 1922 года и декрета «О трестах».112 В ходе обсуждения проекта гражданского кодекса особый спор вызвала статья, предусматривающая право государства отменять явно кабальные сделки, а также сделки между частными лицами, направленные к явному ущербу для государства.
Против включения этой статьи в гражданский кодекс возражали некоторые члены комиссий, разрабатывавших проект, и ряд ведомств: Госбанк, Наркомпрод, Наркоминдел.
При обсуждении проекта в СНК 21 февраля 1922 года соответствующая статья из проекта была исключена.
Узнав об 111СУ РСФСР.
1922.
№15.
Ст.153.
112История подготовки ГК РСФСР 1922 года подробно изложена в кандидатской диссертации Левиной Л.
М.
[стр. 117]

Возможность для широкого применения аналогии закладывал тот же УК, определивший преступление как «всякое общественно опасное действие или бездействие, угрожающее основам советского строя и правопорядка установленному рабоче-крестьянской властью на переходный к коммунистическому строю период времени».283 Отсюда неоспоримо вытекало, что преступником можно было объявить любого гражданина, не нарушившего ни одного из действующих законов, если его деяние представлялось опасным для существующего строя.
Очевидная неловкость отказа от нормы, признанной основой гражданской свободы, даже в условиях советской России породила жаркую полемику, нашедшую свое отражение в журналах тех лет.
Интересно, что апологеты ст.
10 ссылались на трактовку Сенатом ст.
151 Уложения о наказаниях 1845 г., допускавшую восполнение пробелов уголовного законодательства путем судебного толкования.284 При этом почему-то не упоминалось, что эта доктрина была единодушно признана несостоятельной, и что в позднейших решениях Сенат уже не придерживался ее.
Таким образом, в поисках аргументов советская юриспруденция была готова обращаться к самым печальным страницам прошлого, отражающим реалии полицейского государства.
С сожалению, и в последующем советские исследователи упорно защищали норму об аналогии, апеллируя к невозможности перехода «сразу от правотворчества 285 судей к исчерпывающему перечню преступлении».
Заканчивая анализ первого советского уголовного кодекса, надо признать, что в нем в полной мере реализовалась идея революционного правосознания, в котором перемешались правовые нормы и политические лозунги.
Тем самым начисто была уничтожена идея правового государства, 117 283 СУ РСФСР.
1922.
№ 15.
Ст.
153.
28* Эстрин А .Я.
Аналогия (ст.
10 УК) //ЕСЮ .
1922.
№ 28.
285 Курицын В.М.
Переход к нэпу и революционная законность.
М ., 1972.
С.97.


[стр.,118]

что не скрывали и сами деятели советской юстиции.
Нарком Курский во время прений об УК на III сессии ВЦИК заявил; что «Новый УК есть синтез всех накопленных за 4 года революции прецедентов и норм, продиктованных революционным правосознанием рабочих и крестьян, освещенных марксистским пониманием наказания и новейшими течениями юридической мысли».
Очевидная политизация УК 1922г.
вызвала критику научной общественности.
В частности, Э.
Немировский прямо указывал, что коренной пересмотр уголовного права, связанный с упразднением принципа ответственности за вину и заменой его принципом социальной ответственности (включающим понятия «опасного состояния» и «мер социальной защиты»), впервые поставленный в Италии, до последнего времени востребован не был.
И только «в наши дни крайнее направление уголовно-социологической школы нашло для себя выражение и в положительном праве, а именно в нашем Уголовном кодексе 1922г.
и в итальянском проекте 1921г.».287 Далее в ряде статей авторы журнала «Право и жизнь» показали связь УК с политическими процессами 19181921гг., а также наличие потенциально опасных тенденций его развития.
Впрочем, выступления подобного рода оставались безответными.
Да и вряд ли можно было рассчитывать на серьезную дискуссию по таким вопросам, учитывая «чрезвычайную трудность применения к анализу Советского права юридических понятий публичного права, выросших на почве 288 изучения публичного права буржуазных стран».
Несмотря на отмеченные выше негативные черты УК, укажем, что его принятие в целом имело позитивное значение.
Наличие четко установленного закона, несомненно, способствовало росту правосознания
286 Третья сессия ВЦИК IX созыва.
Стенографический отчет.
М., 1922.
С .76.
287 Право и жизнь.
1924.
Кн.
1.
С.З.
288 Печать и революция.
1923.
Кн.З.
С.
139.
118

[стр.,119]

населения, медленно, но неуклонно поднимало авторитет закона, авторитет судебных инстанций.
Этот вывод в полной
мере относится и к другим кодексам, в частности, к принятому осенью 1922г.
Гражданскому кодексу.

Его введение представляется особенно ценным в связи с тем, что ГК в наибольшей степени отразил реалии нэпа.
Не случайно он рассматривался преимущественно как регулятор частных отношений, «уступка» буржуазии и очень трудно проходил «законодательные» инстанции (ПБ, ВЦИК и пр.).
Сложная интрига продвижения ГК создавалась столкновением диаметрально противоположных мнений.

В данном случае особенно показательной была борьба по вопросу о праве государства аннулировать кабальные сделки, в ходе которой первоначально отклоненное правительством,289данное положение было введено решением Политбюро.
Безусловно позитивными являлись и серии декретов, предварявшие принятие новых кодексов.
В данном контексте укажем, прежде всего, на декреты, упорядочившие пенитенциарную политику государства, в частности декрет СНК от 21 марта 1921 г.
«О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения», декрет СНК от 28 октября 1921 г.
«Об использовании труда заключенных в местах лишения свободы РСФСР и отбывающих принудительные работы без лишения свободы», декрет СНК от 4 ноября 1921 г.
«Об амнистии», декрет ВЦИК от 2 ноября 1922 г.
«Об амнистии к пятой годовщине Октябрьской революции», постановление НКВД от 3 ноября 1922 г.
«Об утверждении Временного Положения о Главном управлении местами заключения НКВД РСФСР и его местных органах», декрет ВЦИК от 5 марта 1923 г.
«Об условнодосрочном освобождении заключенных женщин ко дню празднования интернационального дня работницы» и др.290 119 289 ГАРФ.
Ф.Р-130.
Оп.6.
ДЛа.
Л.25.
290 Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР (1917-1952 гг.).
С 182-193.

[Back]