|
61 республики». 133 И подчеркивала, что «строгая ответственность органов и агентов власти и граждан за нарушение созданных Советской властью законов и защищаемого ею порядка должна идти рядом с усилением гарантии личности и имущества граждан».134 Несмотря на допущение частного капитала, государство устанавливало границы дозволенного. Вместе с тем государство сохранило твердую власть в своих руках в условиях стихийного рынка. Одновременно с допущением частного капитала, государство проводило политику укрепления законности, четко определяя пределы предпринимательской деятельности, не допуская злоупотреблений и хищений со стороны нэпманов, строго пресекало попытки выйти за эти пределы. Тем не менее, в целом, под влиянием эйфории от принятия первых кодексов, на наш взгляд, в 1922г. в стране начался всеобщий правотворческий подъем, достигший своего пика. В контексте правовой неразберихи, на волне социалистической законности нередко уже сами ведомства требовали принятия законов, регламентирующих их деятельность. Например, в 1922г. Главное управление милиции активно шло в СНК, доказывая «необходимость издания законодательных актов, устанавливающих роль милиции среди других ведомств и регулирующих функциональную деятельность ея».135 При этом вряд ли ее руководители вполне понимали, что политически было гораздо удобнее регулировать деятельность милиции периодически изменяемыми инструкциями и ведомственными постановлениями на основе директив партийных инстанций. Тем не менее, довольно скоро вместо идеи закона о ведомстве утвердилась идея изучения норм революционной законности, а приказ №7, 133СУ РСФСР. 1922. № 4. сг. 14. 134 Директивы КПСС и Советскою правительства но хозяйственным вопросам. Сборник документов. М., 1957. с.284. Ш ГЛРФ. Ф.Р-393. Он.42. д.1. JI.JI. 151, 152. |
открытых партсудов и информации в партийную прессу о работе КК».293 В данном случае очевидно явное стремление подчеркнуть и шире озвучить борьбу за наведение порядка, за установление режима законности. Под влиянием эйфории от принятия первых кодексов, на наш взгляд, в 1922г. в стране начался всеобщий правотворческий подъем, достигший своего пика. В это время поднимаются вопросы о необходимости принятия законов в тех сферах, которые уже вскоре окажутся фактически закрытыми, регулируемыми в основном подзаконными актами. В частности, это относится к проблеме законодательного регулирования столь важной сферы деятельности как печать. Идея создания специального закона о печати приобрела в 1922г. весьма широкую популярность. В итоге, 8 декабря 1922г. СНК даже утвердил специальную комиссию по выработке такого закона в составе Стучки П. (пред.), Вардина И., Ингулова С., Лебедева-Полянского П., Мещерякова Н., Ротштейна Ф., Сосновского Л. и Равича С.,294 а 30 декабря 1922г. за ускорение принятия закона высказалось и совещание заведующих Агитпропотделами губкомов РКП(б). Полагаем, что данное решение отразило реалии переходного периода, в том числе и неготовность партаппарата к осуществлению всестороннего регулирования прессы. Тем не менее, его быстрое развитие уже вскоре привело к отказу от самой идеи законодательного регулирования деятельности прессы. Уже в 1923г. самые горячие сторонники принятия закона о печати забыли о нем и занялись протапкиванием решения о преобразовании ^ 295 подотдела печати ЦК РКП (б) в самостоятельный отдел, что наглядно продемонстрировало триумф партийного и ведомственного начала над правовым регулированием. Закон о печати не состоялся, зато созданный в 121 293 ЦЦНИРО. Ф.4. Он. 1. Д. 104. Л.23. 294 РГАСПИ. Ф.17. Оп.60. Д.273. Л.22. 295 РГАСПИ. Ф.17. О п.112. Д.390. Л .77; Д.413. Л.2. Кодекса законов о местном управлении РСФСР». Иными словами любые кодексы законов, любые законопроекты, связанные с регулированием властных отношений оказались практически нереализуемыми. Власть, прежде всего партийная, явно не желала вводить свою деятельность в строгие рамки закона, не хотела устанавливать четкие права и обязанности различных управленческих структур. Между тем объективно такая потребность существовала. Из-за правовой неупорядоченности нередко возникали ведомственные войны на уровне подзаконных актов. К примеру, следует отметить, что в состоянии довольно серьезного хронического конфликта находились НКВД и НКЮ. От мелких неувязок дело доходило и до разногласий, когда приходилось вмешиваться СНК или ВЦИК. Одно из подобных происшествий имело место в мае 1922 года, когда декабрьский циркуляр (1921г.) НКЮ, обязавший все судебные органы засчитывать срок предварительного заключения в срок наказания был проигнорирован ГУПРом, разославшим свой циркуляр, где разъяснялось, что, поскольку ГПУ не является судебным органом, то его это не касается и, таким образом, заключение является не наказанием, а изоляцией лиц, опасных для Республики.298 В контексте правовой неразберихи, на волне социалистической законности ведомства продолжали требовать законов. Например, в 1922г. Главное управление милиции активно шло в СНК, доказывая «необходимость издания законодательных актов, устанавливающих роль милиции среди других ведомств и регулирующих функциональную деятельность ея».299 При этом вряд ли ее руководители вполне понимали, что политически было гораздо удобнее регулировать деятельность милиции 123 707 297 М ихайлов Г. Советское представительство и избирательное право// Власть Советов. 1922. № 4-6. апрель-июнь. С .22. 298 См.: Бюллетень НКВД. 1922. № 27. циркуляр № 1. 299 ГЛРФ . Ф .Р -393.0п .42.д .1. Л.Л. 151, 152. периодически изменяемыми инструкциями и ведомственными постановлениями на основе директив партийных инстанций. Тем не менее, довольно скоро вместо идеи закона о ведомстве утвердилась идея изучения норм революционной законности, а приказ №7, подписанный начальником милиции Т. Хвесиным 1.01.1923г. установил: «1923 год должен пройти под знаком учебы».300 Несмотря на отмеченные очевидные провалы и пробелы, 1922г. стал для России годом активного законотворчества и борьбы за законность, порождавших несомненную эйфорию. Подводя итоги года в статье «Советское законодательство в 1922г.», «Известия» пришли к выводу, «что мы вступаем в новый 1923г. при условиях, обеспечивающих стране революционный порядок, регулируемый твердыми законами».301 Думается, что основания для подобных заявлений существовали. К концу 1922г. в РСФСР имелось уже более 4 тысяч нормативных актов, опубликованных в Собрании узаконений. В эти годы был в общем определен порядок осуществления прав и свобод, предоставленных трудящимся Конституцией РСФСР, отменены веденные в годы гражданской войны ограничения свободы передвижения по стране, ликвидированы трудовая повинность и связанные с ней трудовые мобилизации и др. К важнейшим качественным переменам отнесем начавшийся пересмотр представлений о законности, о правах граждан, продвижение идей законности в массы и в среду новых советских работников юстиции через учрежденные в 1922г. журналы «Советское право», «Пролетарский суд», «Народное право», «Право и жизнь», указатель «Спутник советского юриста» и др. Интенсивная правотворческая деятельность имела огромное значение, поскольку право в значительной степени формировало 300 ГАРФ. Ф.Р-393. Оп.44. Д. 1а. Л.2. 301 Известия. 1923. 3 января. 124 |