|
63 d o времени с ростом религиозности россиян. В данном контексте принципиально важным является вопрос об участии общественности в обсуждении проблем права. На наш взгляд, несмотря на немалые трудности, оно имело определенное значение. Съезды, сессии, дискуссии в прессе дали немало полезного. Но понимание закона оказалось в это время существенно трансформируемым. Скорее он сам воспринимался как политическая директива, не терпящая малейшей критики. В данной связи показательно то, что публикации о законах являлись весьма деликатной сферой, более того, просто опасной проблематикой. Например, б мая 1922г. в «Сельскохозяйственной жизни» появилась статья А. Вайнштейна и Н. Огановского с критикой декрета об едином натуральном продналоге, а уже 16 мая по прямому указанию В.И. Ленина редактор газеты был снят и 1l ô авторы взяты под надзор. А 1 нюня, наряду с журналами «Экономист», «Экономическое возрождение» газету закрыли вовсе. Отмечая глубокую непоследовательность перехода к режиму «законности», обусловленную принципиальной позицией большевиков, на наш взгляд, следует помнить о временно-тактическом характере нэпа. В данной связи, большевики находились между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, требовалось, чтобы законы стимулировали экономическую инициативу, динамичное развитие хозяйства, а с другой не допускали чрезмерного развития частного сектора, выхода капитала на стратегический простор. Принципиальное решение данной дилеммы было предложено В.И. Лениным в письме наркому юстиции Курскому еще 20 февраля 1922г. Определяя задачу данного ведомства в сфере регулирования экономических процессов, Ленин поставил следующую задачу: «Обуздать, ограничить, контролировать, ловить на месте преступления, карать 138Лсшш В.И. Поли. собр. соч. Т.54. С.262. |
правосознание. Полагаем, что первые успехи в сфере строительства системы правоохранительных и судебных органов и в области законотворчества являлись отражением общего оздоровления общества, стремившегося к стабильности. И совсем не случайно они явно совпали во времени с ростом религиозности россиян. В данном контексте принципиально важным является вопрос об участии общественности в обсуждении проблем права. На наш взгляд, несмотря на немалые трудности, оно имело определенное значение. Съезды, сессии, дискуссии в прессе дали немало полезного. Однако публикации о законах являлись весьма деликатной сферой, более того, просто опасной проблематикой. Например, 6 мая 1922г. в «Сельскохозяйственной жизни» появилась статья А. Вайнштейна и Н. Огановского с критикой декрета об едином натуральном продналоге, а уже 16 мая по прямому указанию В.И. Ленина редактор газеты был снят и авторы взяты иод надзор.302 А 1 июня, наряду с журналами «Экономист», «Экономическое возрождение» газету закрыли вовсе. Внешне парадоксально, но в это же время, «словно с целью компенсации прекращаемых изданий, вышел в свет первый номер журнала «Право и жизнь»».303 Причем «частный» журнал, издававшийся с июня 1922г. под редакцией А. Трайнина, встал под знамя классического понимания законности: «Законность эмблема, под которой зародился наш журнал; закон знамя, под которое он призывает русских юристов»; «Закон всегда двусторонен: он обязывает граждан, но и связывает власть».304 Полагаем, однако, что никакой «компенсации» власти в данном случае не «выплатили». Просто с одной стороны, нэп требовал хотя бы незначительного допуска мнения специалистов, в т.ч. в сфере 302 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.54. С.262. 303 Тополянский . Вожди в законе. М ., 1996. С. 83. 304 Право и жизнь. 1922. Кн.1. С. 4, 5. 125 выхолащивании ее сути. Причины подобного явления, на наш взгляд, нужно искать в глубокой непоследовательности перехода к режиму «законности», обусловленной принципиальной позицией большевиков. В частности, рассматривая законотворчество, прежде всего, следует помнить о временно-тактическом характере нэпа. В данной связи, большевики находились между Сциллой и Харибдой. С одной стороны, требовалось, чтобы законы стимулировали экономическую инициативу, динамичное развитие хозяйства, а с другой не допускали чрезмерного развития частного сектора, выхода капитала на стратегический простор. Принципиальное решение данной дилеммы было предложено В.И. Лениным в письме наркому юстиции Курскому еще 20 февраля 1922г. Определяя задачу данного ведомства в сфере регулирования экономических процессов, Ленин поставил следующую задачу: «Обуздать, ограничить, контролировать, ловить на месте преступления, карать внушительно всякий капитализм, выходящий за рамки государственного капитализма, так мы понимаем понятие и задачи государства». Исходя из такого понимания, законотворческая и судебная практика должны были иметь «качественное» отличие от буржуазных, а именно: «Взять любого купца, торгующего под контролем государства и суда (суд у нас пролетарский и сумеет посмотреть за каждым частным предпринимателем, чтобы законы писались для них не 3 1 0 так, как они пишутся в буржуазных государствах)». Отмеченная посылка нашла свое прямое отражение в правовых документах рассматриваемого периода. В частности, в УК, УПК, ГК, других кодексах решительно отсутствовала норма, без сомнения являющаяся основой всякой предпринимательской деятельности гарантия неприкосновенности собственности. Соответственно, судебная система страны прямо ориентировалась на то, чтобы не рассматривать право на 309 Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.44. С .397. 310 Там же. С.322. 127 |