Проверяемый текст
Скрынников, Игорь Анатольевич; Укрепление законности и правопорядка в условиях кризиса политики военного коммунизма и перехода к новой экономической политике, 1920-1923 гг. (Диссертация 2003)
[стр. 67]

67 (Административный кодекс, пресса и пр.).
Отмстим также победу ряда реакционных идей, состоявших в отказе от фундаментальных принципов юриспруденции и в расширении репрессивного начала советского права.
Указанная тенденция, в частности, нашла свое отражение в отказе от принципа равенства сторон.
Согласно ст.
382 уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1923 г.: «Губернский суд вправе не допустить
к защите любое из формально правомочных на то лиц».
146 Развивая данное положение, Основы уголовного права 1924 года прямо установили: «Наш закон принципа состязательности не знает.
Статья 18 Основ определяет, что возможны
случая недопущения защитника».147 К наиболее тревожным моментам усиления репрессивной юстиции отнесем также введение в судебную практику понятия «экономической контрреволюции».
Весною 1923г.
оно возникло по аналогии с понятием контрреволюции в одном из дел, рассматривавшихся в Верховном Суде, и в ближайшую же сессию
ВЦИК постановлением от 10-го июля 1923г.
«это понятие было внесено в Уголовный Кодекс посредством соответственного изменения ст.57 и
68».143Обратим также внимание на продолжение практики изъятий, связанных с установлением обратной силы УК, принимавшихся фактически в обход соответствующих норм УПК.
В частности, когда ВЦИК нашел необходимым придать обратную силу новой редакции ст.
114 и 114а
(взятка),149 он просто принял специальное постановление о придании обратной силы этим статьям.150 В целом, мы считаем очевидным, что растущее огосударствление всех сторон жизни создавало самые благоприятные условия для усиления репрессивной практики.
В частности, это подметил А.
Трайнин,
146УПК РСФСР 1923 года.
Ст.382.
147Крыленко Н.В.
Указ.
соч.
С.
92.
148Право и жизнь.
1924.
Кн.9.
С.46.
149СУ РСФСР.
1922.
К» 63.
Ст.808.
150См.: СУРСФСР.
1922.
№ 65.
Ст.852.
[стр. 131]

энтузиазм все более уступал место сухому бюрократическому рационализму, секуляризации правотворчества.
Нами уже отмечался отказ от законотворчества по важнейшим направлениям (Административный кодекс, пресса и пр.).
Отметим также победу ряда реакционных идей, состоявших в отказе от фундаментальных принципов юриспруденции и в расширении репрессивного начала советского права.
Указанная тенденция, в частности, нашла свое отражение в отказе от принципа равенства сторон.
Согласно ст.
382 уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1923 г.: «Губернский суд вправе не допусти
гь к защите любое из формально правомочных на то лиц».319 Развивая данное положение, Основы уголовного права 1924 года прямо установили: «Наш закон принципа состязательности не знает.
Статья 18 Основ определяет, что возможны
320 случая недопущения защитника».
К наиболее тревожным моментам усиления репрессивной юстиции отнесем также введение в судебную практику понятия «экономической контрреволюции».
Весною 1923г.
оно возникло по аналогии с понятием контрреволюции в одном из дел, рассматривавшихся в Верховном Суде, и в ближайшую же сессию
В1ЩК постановлением от 10-го июля 1923г.
«это понятие было внесено в Уголовный Кодекс посредством соответственного изменения ст.57 и
68».321 Обратим также внимание на продолжение практики изъятий, связанных с установлением обратной силы УК, принимавшихся фактически в обход соответствующих норм УПК.
В частности, когда ВЦИК нашел необходимым придать обратную силу новой редакции ст.
114 и 114а
(взятка),322 он просто принял специальное 323 постановление о придании обратной силы этим статьям/ 319 УПК РСФСР 1923 года.
Ст.382.
320 Крыленко Н.В.
Указ.
соч.
С.
92.
321 Право и жизнь.
1924.
Кн.9.
С.46.
322 СУ РСФСР.
1922.
№ 63.
Ст.808.
323 См.: СУРСФСР.
1922.
№ 65.
Ст.852.
131

[стр.,132]

В целом, мы считаем очевидным, что растущее огосударствление всех сторон жизни создавало самые благоприятные условия для усиления репрессивной практики.
В частности, это подметил А.
Трайнин,
пытавшийся в статье «О должностных преступлениях» установить границы понятия «должностного лица», и пришедший к заключению о проблемности данной задачи ввиду расширения круга таких лиц в 324 государстве пролетарской диктатуры «до границ почти неуловимых».
Дальнейшее развитие советского законодательства обнажило принципиальную противоречивость правотворчества в условиях нэпа, неизбежно порождавшего правовой хаос, неясность многих законов.
В свою очередь, стремление ведомств к перестраховке усугубляло ситуацию.
Циркуляры, дополнявшие и разъяснявшие законы, причем в сторону их ужесточения, в конечном счете, девальвировали или подменяли их.
В частности это можно проиллюстрировать па примере дискуссии о 325 возможности высылки по суду социально-опасных лиц.
Решая этот вопрос, НКЮ циркулярно разъяснял, что «признание судом лица социально-опасным (ст.49) может иметь место...
когда при недоказанности обвинения, обстоятельства дела все же убедят в наличии связи обвиняемого с преступной средой данной местности или, вообще; в его социальной опасности, по-прежнему его поведению или судимости».
Таким образом, циркуляр предоставлял возможность высылки человека даже при оправдательном приговоре суда.
То, что подзаконные акты не просто элементарно корректировали законы, но даже и меняли сам порядок правоприменения, можно проследить на примере решения вопроса об ответственности за нарушение декрета о едином натуральном налоге.
В ст.
16 соответствующего 132 324 Право и жизнь.
1924.
Кн.9.
С.47.
325 См.: Познышев С.
В.
Очерки основных начал науки уголовного права.
1923.
С.
190.
326 ЕСЮ .
1923.
№ 23.
С.87.

[Back]