|
68 пытавшийся в статье «О должностных преступлениях» установить границы понятия «должностного лица», и пришедший к заключению о проблемности дайной задачи ввиду расширения круга таких лиц п государстве пролетарской диктатуры «до границ почти неуловимых».151 Дальнейшее развитие советского законодательства обнажило принципиальную противоречивость правотворчества в условиях нэпа, неизбежно порождавшего правовой хаос, неясность многих законов. В свою очередь, стремление ведомств к перестраховке усугубляло ситуацию. Циркуляры, дополнявшие и разъяснявшие законы, причем в сторону их ужесточения, в конечном счете, девальвировали или подменяли их. В частности это можно проиллюстрировать на примере дискуссии о возможности высылки по суду социально-опасных л и ц .152 Решая этот вопрос, НКЮ цнркулярно разъяснял, что «признание судом лица социально-опасным (ст.49) может иметь место... когда при недоказанности обвинения, обстоятельства дела все же убедят в наличии связи обвиняемого с преступной средой данной местности или, вообще; в его социальной опасности, по-прежнему его поведению или судимости». 153 Таким образом, циркуляр предоставлял возможность высылки человека даже при оправдательном приговоре суда. То, что подзаконные акты не просто элементарно корректировали законы, но даже и меняли сам порядок правоприменения, можно проследить на примере решения вопроса об ответственности за нарушение декрета о едином натуральном налоге. В ст. 16 соответствующего Положения говорилось: «При массовом характере налоговых нарушений, как предварительная мера до рассмотрения дел в Революционном Трибунале или до сдач налога может быть применено Губернскими и уездными Продовольственными комиссиями по 151Право и жизнь. 1924. Ки.9. С.47. 152См.: Позпышев С. В. Очерки основных начал науки уголовного права. 1923. С. 190. 153ЕСЮ. 1923. №23. С.87. |
В целом, мы считаем очевидным, что растущее огосударствление всех сторон жизни создавало самые благоприятные условия для усиления репрессивной практики. В частности, это подметил А. Трайнин, пытавшийся в статье «О должностных преступлениях» установить границы понятия «должностного лица», и пришедший к заключению о проблемности данной задачи ввиду расширения круга таких лиц в 324 государстве пролетарской диктатуры «до границ почти неуловимых». Дальнейшее развитие советского законодательства обнажило принципиальную противоречивость правотворчества в условиях нэпа, неизбежно порождавшего правовой хаос, неясность многих законов. В свою очередь, стремление ведомств к перестраховке усугубляло ситуацию. Циркуляры, дополнявшие и разъяснявшие законы, причем в сторону их ужесточения, в конечном счете, девальвировали или подменяли их. В частности это можно проиллюстрировать па примере дискуссии о 325 возможности высылки по суду социально-опасных лиц. Решая этот вопрос, НКЮ циркулярно разъяснял, что «признание судом лица социально-опасным (ст.49) может иметь место... когда при недоказанности обвинения, обстоятельства дела все же убедят в наличии связи обвиняемого с преступной средой данной местности или, вообще; в его социальной опасности, по-прежнему его поведению или судимости». Таким образом, циркуляр предоставлял возможность высылки человека даже при оправдательном приговоре суда. То, что подзаконные акты не просто элементарно корректировали законы, но даже и меняли сам порядок правоприменения, можно проследить на примере решения вопроса об ответственности за нарушение декрета о едином натуральном налоге. В ст. 16 соответствующего 132 324 Право и жизнь. 1924. Кн.9. С.47. 325 См.: Познышев С. В. Очерки основных начал науки уголовного права. 1923. С. 190. 326 ЕСЮ . 1923. № 23. С.87. Положения говорилось: «При массовом характере налоговых нарушений, как предварительная мера до рассмотрения дел в Революционном Трибунале или до сдач налога может быть применено Губернскими и уездными Продовольственными комиссиями по соглашению с соответствующими Исполкомами следующее: 1) военный постой с содержанием за счет жителей данного селения, не внесших налог, 2) запрещение массового вывоза продуктов за пределы района, 3) закрытие 327 рынков». Таким образом, положение решением НКВД право массового наказания было дано Продкомиссиям, которые, в сущности, не являлись не только судебными, но и исполнительными органами. Следовательно, реалии правовой практики определялись уже не столько законами, сколько своего рода административной юстицией. Естественно, что такой порядок законодательного регулирования не мог не отразиться в судопроизводстве самым негативным образом. Отбросив «буржуазные принципы» организации суда, а именно независимость судей, участие присяжных заседателей, гласность в судебном разбирательстве/“ объявив суд карающим мечом пролетарской власти, большевики девальвировали его значение. Фактически они изменили его природу, добившись того, что, как верно заметил нарком юстиции: «В своей работе по охране данного правопорядка суд качественно 329 ничем не отличается от такого органа, как ВЧК». В связи с данным утверждением, мы выходим на одну из центральных проблем периода проблему рассосредоточения судебных функций по различного рода учреждениям (зачастую не судебным вовсе), создания вертикалей, полупрофессионального, полусословного плана. На наш взгляд, единый суд в рамках РСФСР, несмотря на судебную реформу 133 327 Бюллетень НКВД. 1922. август. № 30. С.53. 328 Крыленко Н.В. Ленин о суде и уголовной политике. М., 1935. С. 30. 329 Крыленко Н.В. Суд и право в СССР. М .-Л., 1927. С.27. |