|
способен ли он вообще отдавать себе в этом отчет. Кроме того, должностному лицу, осуществляющему производство по уголовному делу, следует убедиться в том, что потерпевший прощает долг добровольно, то есть без физического или психического принуждения со стороны лица, заинтересованного в освобождении от уголовной ответственности, или кого-либо иного1. Развивая тему о возможностях использования института прекращения уголовного дела по ст. 25 УПК РФ в плане восстановления имущественных отношений, нельзя не указать на применение института прощения долга при прекращении уголовных дел на основании ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ. По мнению Л.В. Головко, прощение долга (ст. 415 ГК РФ) следует отличать от простого отказа от осуществления гражданских прав, предусмотренного ст. 9 ГК РФ, что не всегда легко сделать в реальной действительности. Прощение долга прекращает обязательство, то есть лишает кредитора права требовать в дальнейшем (в том числе в порядке гражданского судопроизводства) исполнения должником его обязанностей, вытекающих из договора или причинения вреда. В то же время обусловленный свободой распоряжения гражданскими правами отказ от их осуществления (на определенном этапе) не прекращает обязательство, что прямо указано в п. 2 ст. 9 ГК РФ. Воля потерпевшего может не быть направлена на то, чтобы простить долг в смысле ст. 415 ГК РФ, то есть прекратить обязательство должника. Он вправе просто не настаивать на исполнении обязательства со стороны должника, отказываясь в данный момент от предъявления требований по «заглаживанию вреда», но сохраняя при этом возможность их предъявления в пределах сроков исковой давности. Как отмечает Л.В. Головко, «прощение долга это сделка, а отказ от требований в порядке ст. 9 ГК нет»2. Мы полагаем, что в любом случае волеизъявление потерпевшего не имеет обязательного характера для принятия должностным лицом, осуществляющего уголовное судопроизводство, решения 1См.: Головко Л.В. Указ. соч. С. 469. 2Головко Л.В. Указ. соч. С. 470. |
146 действиями, не следует ли в полной мере распространить на процедуру, допускаемую ст. 25 УПК все «Общие положения об обязательствах» ГК РФ (подраздел 1 раздела I-ого Части Первой). В частности, напомним, что Гражданский кодекс РФ содержит такое основание прекращения как договорных, так и деликтных обязательств, как прощание долга. Согласно ст. 415 ГК РФ «обязательство прекращается освобождением кредитором должника от лежащих на нем обязанностей, если это не нарушает прав других лиц в отношении имущества кредитора». Теперь представим, что по уголовному делу потерпевший простил обвиняемому вред, который тот ему причинил и просит прекратить его уголовное преследование в порядке, предусмотренном ст. 25 УПК. Следует согласиться с Л.В. Головко в том, что, применяя указанную норму гражданского законодательства при прекращении уголовного дела (преследования), необходимо, разумеется, выяснить, во-первых, отдает ли себе потерпевший отчет в юридических последствиях прощения долга, прекращающего обязательство по возмещению причиненного преступным деянием вреда, и способен ли он вообще отдавать себе в этом отчет. Кроме того, должностному лицу компетентного государственного органа нужно убедиться в том, что потерпевший прощает долг добровольно, т.е. без физического или психического принуждения со стороны лица, заинтересованного в освобождении от уголовной ответственности, или коголибо иного578. Развивая тему о возможности применения института прощения долга при прекращении уголовных дел на основании ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ, следует указать еще на один нюанс. По мнению Л.В. Головко, прощение долга (ст. 415 ГК РФ) следует отличать от простого отказа от осуществления гражданских прав, предусмотренного ст. 9 ГК РФ, что не всегда легко 1 7 1См.:ГоловкоЛ.В. Указ. соч. С. 469. 147 сделать в реальной действительности. Прощение долга прекращает обязательство, т.е. лишает кредитора права требовать в дальнейшем (в том числе в порядке гражданского судопроизводства) исполнения должником его обязанностей, вытекающих из договора или причинения вреда. В то же время обусловленный свободой распоряжения гражданскими правами отказ от их осуществления (на определенном этапе) не прекращает обязательство, что прямо указано в п. 2 ст. 9 ГК РФ. Воля потерпевшего может не быть направлена па то, чтобы простить долг в смысле ст. 415 ГК РФ, т.е. прекратить обязательство должника. Он вправе просто не настаивать на исполнении обязательства со стороны должника, отказываясь в данный момент от предъявления требований по «заглаживанию вреда», но сохраняя при этом возможность их предъявления в пределах сроков исковой давности. Как отмечает Л.В. Головко, «прощение долга это сделка, а отказ от требований в порядке ст. 9 ГК —нет»179. Мы полагаем, что в любом случае волеизъявление потерпевшего не имеет обязательного характера для принятия должностным лицом компетентного государственного органа решения о прекращении уголовного дела в порядке, предусмотренном ст. 25 УПК РФ. Должностное лицо, принимающее решение о прекращении уголовного дела, должно отразить в своем постановлении юридические (цивилистические) основания того, почему вред не был реально заглажен. При этом особую важность приобретает ссылка на конкретную норму гражданского закона, применяемую в данном случае, а именно: ст. 9 ГК или ст. 415 ГК. В первом случае потерпевший вправе в дальнейшем предъявить иск в порядке гражданского судопроизводства, а во втором он такого права лишается, так как прощение долга является основанием для прекращения обязательств. В связи с этим напомним, что согласно ч. 4 ст. 213 УПК при прекращении уголовного дела, преследования но основанию, 179ГоловкоЛ.В. Указ. соч. С. 470. |