|
88 Разграничение убытков по указанным признакам, как уже говорилось, вызывается практическими соображениями, ибо касается пределов ответственности причинителя. Без этого разграничения невозможно ответить на вопрос: отвечает ли причинитель только за прямые убытки, явившиеся естественным результатом противоправного действия, либо он отвечает за все убытки, так или иначе связанные с противоправным действием, то есть и за косвенные убытки. Несмотря на явную целесообразность такой постановки вопроса, необходимость разграничения убытков на прямые и косвенные оспаривалась в отечественной правовой литературе. Высказывались соображения, что оно совершенно излишне для гражданского права, так как последнее ограничивает ответственность причинителя только прямыми убытками и освобождает его от ответственности за косвенные. При этом обычно вопрос об отграничении прямых убытков от косвенных (иначе от причинной связи между противоправным действием и его результатом) смешивался с вопросом об ответственности причинителя за косвенные убытки (о пределах этой ответственности), как будто положительное решение первого вопроса предполагает такое же решение и второго. Очевидно, что без правильного разрешения вопроса о причинной связи между противоправным действием и вредным результатом невозможно разумное разрешение вопроса о пределах деликтной ответственности причинителя (налоговых органов, в частности). Вина причинителя ущерба является субъективным элементом состава гражданского правонарушения. Наличие его, как правило, обязательно; отсутствие свидетельствует о том, что состава правонарушения нет, а потому не может быть, по общему правилу, и ответственности за причиненный ущерб. Вопрос о том, должно ли в деликтных правоотношениях придаваться значение субъективному состоянию причинителя или же не должно, решался |
67 сто тогда, когда к рассмотрению имущественного ущерба подходят с точки зрения тех причин, которые вызвали его: если ущерб явился результатом противоправных действий — перед нами прямой убыток (в примере с нарушением договора перевозки дров транспортной конторой — это переплата поликлиникой за более дорогое топливо); если же ущерб—лишь косвенный результат противоправного действия, а существенной причиной, его вызвавшей, являются различные сопутствующие обстоятельства, увеличивающие ущерб, перед нами косвенный убыток. Представляется, что косвенный убыток не находится здесь в законо15 мерной связи с противоправным действием (бездействием—неисполнением договора). Он мог бы и не наступить, если бы не произошли определенные события, увеличивающие материальный ущерб. Но в косвенной связи оба эти обстоятельства (противоправное действие и убыток), несомненно, находятся: если бы противоправное действие (бездействие) не имело места, то и косвенного убытка не было бы. Иначе говоря, косвенный убыток создается в результате нескольких причин, одна из которых — противоправное действие (бездействие), а другие — различные сопутствующие обстоятельства, увеличивающие ущерб. Если бы не было противоправного действия (бездействия), то последующие причины не повлекли бы ущерба (в нашем примере, если бы договор о перевозке дров был выполнен, то последующие дожди и угроза разлива реки не причинили бы ущерба поликлинике). Разграничение убытков по указанным признакам, как уже говорилось, вызывается практическими соображениями, ибо касается пределов ответственности причинителя. Без этого разграничения невозможно ответить на вопрос: отвечает ли причинитель только, за прямые убытки, явившиеся естественным результатом противоправного действия, либо он отвечает за все убытки, так или иначе связанные с противоправным действием, т. е. и за косК венные убытки. 68 Несмотря на явную целесообразность такой постановки вопроса, необходимость разграничения убытков на прямые и косвенные оспаривалась в отечественной правовой литературе. Высказывались соображения, что оно совершенно излишне для советского гражданского права, так как последнее ограничивает ответственность причинителя только прямыми убытками и освобождает его от ответственности за косвенные. При этом обычно вопрос об отграничении прямых убытков от косвенных (иначе — о причинной связи между противоправным действием и его результатом) смешивался с вопросом об ответственности причинителя за косвенные убытки (о пределах этой ответственности), как будто положительное решение первого вопроса предрешает такое же решение и второго ’. Очевидно, что без правильного разрешения вопроса о причинной связи между противоправным действием и вредным результатом невозможно разумное разрешение вопроса о пределах деликтной ответственности причинителя (налоговых органов в частности). ВИНА ПРИЧИНИТЕЛЯ ВРЕДА Вина причинителя ущерба является субъективным элементом состава 'Д гражданского правонарушения. Наличие его, как правило, обязательно; от1 «Советское право полностью отвергает существующее в буржуазном праве деление убытков на прямые и косвенные. Всякий реально понесенный убыток, причинивший ущерб в имуществе, является по нашему праву убытком, подлежащим возмещению. Возникновению же этого убытка от прямого невыполнения договора или же от причин, привходящих и сопутствующих невыполнению договора, — обстоятельство, с точки зрения возмещения убытка, совершенно безразличное. Не то важно, какое действие или бездействие причинило ущерб в имуществе, а важно установление непосредственной связи между действием или бездействием и ущербом». См.: Матвеев Г.К. Основания гражданской ответственности. М., 1970. С. 91. По нашему мнению автор не учел, что при косвенном убытке как раз и нет этой непосредственной, т. е. закономерной, существенной причинной связи между противоправным действием и ущербом. Совершенно неубедительна также ссылка автора на то, что деление убытков на прямые и косвенные свойственно буржуазному праву и принципиально чуждо российскому. Проблема причинной связи между противоправным действием и вредным результатом, поскольку она касается деления убытков на прямые и косвенные, интересует как российское, так и зарубежное право, ибо без разрешения этой проблемы невозможно определение пределов гражданской ответственности. 69 сутствие свидетельствует о том, что состава правонарушения нет, а потому В не может быть, по общему правилу, и ответственности за причиненный ущерб. Вопрос о том, должно ли в деликтных правоотношениях придаваться значение субъективному состоянию причинителя или же не должно, решался в теории российского гражданского права по-разному. Разногласия издавна сводились к двум основным концепциям, в основе которых лежали различные принципы ответственности: принцип причинения и принцип вины. Кратко говоря, сторонники первого принципа основанием граждан^5 скоправовой ответственности признавали наличие только одного факта причинения ущерба. Их не интересовали субъективные причины этого ущерба. Возлагая на причинителя ответственность за последствия деликта либо неисполнения договора, они ставили перед собой один вопрос: существует ли внешняя объективная причинная связь между противоправным действием и ущербом. Если она имеется, говорили они, дальнейшее исследование причин, вызвавших ущерб, должно быть, прекращено и суду остается только проверить размеры ущерба, а затем обязать неисправного контрагента либо делинивента возместить его. Как видим, концепция причинения полагает весь риск невыполнения договора (если иметь в виду договорную ответственность) лежащим на должнике, вступившем в договор и взявшем на себя полную и безусловную ответственность за его исполнение до пределов непреодолимой силы. Такая безусловная ответственность должника, когда вся тяжесть последствий «случайного» (казус) неисполнения лежит на нем, выгодна, понятно, другому контрагенту (кредитору), так как должник не может снять ее с себя ссылкой на различные субъективные моменты, сделавшие пополнение договора невозможньим. Так же, примерно, строится и внедоговорная ответственность: делинивент отвечает не только за виновное, но и за К «случайное» причитание — до пределов непреодолимой силы. |