|
тики всегда интересовала специалистов в области истории, философии, психологии, педагогики. Говоря об опасности перерождения патриотического и национально ориентированного сознания в шовинизм Г.П.Федотов в 1935 году писал, что национальная идея в России, проводимая под лозунгом патриотизма, обернулась потоком националистической стихии, в частности, изменяя коммунизму, Сталин становится к концу 30—х годов националсоциалистом в большей мере, чем сам Гитлер . Н.Бердяев также отмечал, что в истории нашего самосознания были две внутренне противоположные, но внешне нередко сплетающиеся полосы: с одной стороны, национальный мессианизм, сознание великого призвания России, долга перед человечеством и миром, т.е. осознание идеальной задачи (мы должны быть хороши и можем быть хороши); с другой —первобытно-языческий национализм в форме апологии национального самодовольства и национальной корысти, грубого преклонения перед фактами действительности*". Но эти процессы не обязательно являются следствием воплощения национальной идеи —скорее, наоборот, они являются результатом ухода от нее, игнорирования народом сути своего духовного предназначения. Общественное мнение нации по поводу своего истинного призвания не всегда право —“и народ может заблуждаться в своем истинном призвании или отвергать его” . Кроме того, как известно, преступление во имя идеи не исключает ценности самой идеи” . Национальная солидарность, единение, консолидация общественных сил всегда имеет и “оборотную” сторону разъединение, обособление, “отталкивание”, которое может иногда принимать форму национальной розни. Эти социально-психологические процессы ассоциации и диссоциации объективны и лежат в основе формирования и развития любых социально-культурных сообществ, независимо от их идеологии. В ситуации кризиса самосознания актуализация национальной идеи является компенсаторным механизмом, позволяющим “снять” чувство национальной не115* 1Федотов Г.П. Новый идол // Судьбы и грехи России. СПб, 1982. Т.2. С.58. т _ См.: Бердяев Н.А. Русская идея // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М.: Наука, 1990. 3Соловьев В.С. Русская идея. С.188. Федотов Г.П. Новый идол // Судьбы и грехи России. СПб, 1982. Т.2. С.56. |
68 1.3. Социально-гуманитарный контекст содержания патриотического воспитания. Патриотическое воспитание, как стержневой компонент духовной жизни любого общества, имеет глубокие корни в истории социальногуманитарного знания, в том числе и в культурологических концепциях отечественных мыслителей, которые связывали это педагогическое направление с такими фундаментальными понятиями как национальная идея, патриотизм, национализм. Данная область проблематики всегда интересовала специалистов в области истории, философии, психологии, педагогики и иных наук. Перечень их простирается от Платона, Аристотеля, Эпикура до В.О.Ключевского, Н.Я.Данилевского, Н.А.Бердяева и к таким исследователям этой проблемы второй половины XX века, как С.Н.Артановский, Е.И.Востоков, А.В.Иконников, С.Н.Иконникова, М.С.Каган, Ю.М.Лотман, В.В.Мавродин, А.И.Новиков, Н.А.Печень, В.Т.Пуляев, Э.В.Соколов, А.К.Уледов, Е.А.Ямбург. Говоря об опасности перерождения патриотического и национально ориентированного сознания в шовинизм, Г.П.Федотов в 1935 году писал, что национальная идея в России, проводимая под лозунгом патриотизма, обернулась потоком националистической стихии, в частности, изменяя коммунизму, Сталин становится к концу 30-х годов национал-социалистом в большей мере, чем сам Гитлер [230, с.58]. Н.Бердяев также отмечал, что в истории нашего самосознания были две внутренне противоположные, но внешне нередко сплетающиеся полосы: с одной стороны, национальный мессианизм, сознание великого призвания России, долга перед человечеством и миром, т.е. осознание идеальной задачи (мы должны быть хороши и можем быть хороши); с другой первобытно-языческий национализм в форме апологии национального самодовольства и национальной корысти, грубого преклонения перед фактами действительности [27, с.185]. Но эти процессы не обязательно являются следствием воплощения национальной идеи скорее, наоборот, они являются результатом ухода от 69 нее, игнорирования народом сути своего духовного предназначения. Общественное мнение нации по поводу своего истинного призвания не всегда право —“и народ может заблуждаться в своем истинном призвании или отвергать его” [204, с.188]. Кроме того, как известно, “преступление во имя идеи не исключает ценности самой идеи” [230, с.56]. Национальная солидарность, единение, консолидация общественных сил всегда имеет и “оборотную” сторону — разъединение, обособление, “отталкивание”, которое может иногда принимать форму национальной розни. Эти социально-психологические процессы ассоциации и диссоциации объективны и лежат в основе формирования и развития любых социальнокультурных сообществ, независимо от их идеологии. В ситуации кризиса самосознания актуализация национальной идеи является компенсаторным механизмом, позволяющим “снять” чувство национальной неполноценности, обрести национально-культурную идентичность, утвердиться в собственной самобытности —в том случае, когда она оценивается как “отсталость” и “неполноценность”. Повышенное и напряженное внимание к проблемам, отличиям и достоинствам своего народа вполне естественно и неизбежно в период политического, экономического и культурного кризиса общества, — “воинственность” национальной идеологии в этом случае определяется (и в социально-психологическом смысле оправдывается) остротой и значительностью проблем национального существования. В российском обществе отношение к национально-патриотической идеологии было неоднозначным. С одной стороны, наблюдается открытое неприятие национализма как мировоззрения (или идеологии), которая, по мнению Г.П.Федотова, проповедью “обособленного эгоизма частей” противоречит христианской идее вселенского единства человечества” [231, с. 65]. В 1940 году он пишет: “национальные интересы противоречивы, безмерны и неутолимы. Они возрастают, странным образом, параллельно падению духовного содержания национальной культуры”. Острота русского |