|
«Отец лорда Фермера состоял английским послом в Мадриде в те времена, когда королева Изабелла* была молода, а Прима** еще и в помине не было» (Портрет Дориана Грея 1993: 33). Это предложение представляет трудность при соотнесении информации с фоновым знаниями реципиента об истории Европы XIX века. В данном случае автором используется одна из техник создания многослойного образа, аллюзия. Аллюзии, задействованные в тексте, имеют своей целью сообщить читателю об эпохе, о которой идет речь, однако при отсутствии необходимых знаний не представляется возможным полностью понять смысл предложения. Обнаруживается проблематизация и как следствие задержка рефлексивного процесса, которую можно сократить, если предоставить дополнительную информацию, достаточную для понимания данной дроби. * Изабелла испанская королева Изабелла II (1830-1904), правившая с 1833г. В 1868 в результате революции была свергнута с престола. ** Прим испанский политический деятель Хуан Прим (1814-1870), несколько раз пытавшийся поднять восстание против Изабеллы И; после революции в 1869 по 1870 гг. был премьер-министром Испании. Цитирование в художественной речи определяется как не только дословное, но и видоизмененное воспроизведение отрывка из какого-либо текста. В своей работе Г.И. Лушникова пишет о том, что: «Цитату можно интерпретировать как подведение под художественную модель новой ситуации при сохранении общего смысла исходной модели действительности, которой является произведение, откуда взята цитата» (Лушникова 1995: 32). В этом случае, очевидно, что использование цитации может иметь два закономерных следствия: во-первых, попадая в новый контекст, углублять или дополнять смысл, а, во-вторых, в случае конфликта с новым фоном, становиться пародирующим элементом. Вне зависимости от того, какую форму имеет цитирование (прямую, скрытую или варьированную, «пересказанную» или сборную) «в художественном произведении в его основе всегда лежит усиление 103 |
neglected”, “the hearth was swept, the roses on the piano were reflected in the polish o f the broad top ”. Ц итирование в художественной речи определяется как не только дословное, но и видоизмененное воспроизведение отрывка из какого-либо текста. В своей работе Г.И. Лушникова пишет о том, что: «Цитату можно интерпретировать как подведение иод художественную модель новой ситуации при сохранении общего смысла исходной модели действительности, которой является произведение, откуда взята цитата» (Лушникова, 1995:32). В этом случае очевидно, что использование цитации может иметь два закономерных следствия: во-первых, попадая в новый контекст, углублять или дополнять смысл, а, во-вторых, в случае конфликта с новым фоном, становиться пародирующим элементом. Вне зависимости от того, какую форму имеет цитирование (прямую, скрытую или варьированную, «пересказанную» или сборную) «в художественном произведении в его основе всегда лежит усиление эмоционального восприятия прототекста в новом тексте, на фоне которого воссоздается цитирующий текст» (Попова, 1998:18). Приведем для иллюстрации небольшую дробь текста из рассказа В. Набокова «Красавица»: « Э то все. То есть, м о ж е т бы ть, и имеется какое-нибудь продолжение, но мне оно неизвестно, и в таких случаях, вместо то го чтобы тер яться в догадках, повторяю за веселым королем из моей любимой сказки: «К акая стрела л е т и т вечно?» «Стрела, попавшая в цель» (В.Набоков:280). Цитата из сказки состоит из простого вопроса и парадоксального ответа, составляющих вместе такое сочетание, которое делает совершенно неважным вопросы: «Когда? Каким королем и в какой сказке это было сказано?» Логика построения и философский смысл сказанного выводят читателя на значащее переживание экзистенциальных смыслов «жизни» и «смерти», «истины» и «лжи», «вечности» и «мига». Эта цитата становится квинтэссенцией авторского отношения к описываемым в рассказе событиям, той философской призмой, гладя через которую, мы тоже понимаем, что достоянием человечества, истинно ценной для него становится только жизнь, достигшая поставленной 141 |