|
гур»; б) риторика «закрытого текста», представляющая собой поэтику текста как целого (Лотман 1992: 168). Таким образом, оказывается, что «риторика фигур» это риторика в роли инструмента автора при порождении текста, а риторика «закрытого текста», трактуемая как его поэтика, это то, что представляется реципиенту в целостности при восприятии художественного текста. Поэтика художественного текста выступает как его частная риторика и служит целям создания «воздейственного» текста и может реализовываться через создание продуцентом текста точек риторического усиления (т.е. текстовых ситуаций, воспринимаемых реципиентом как потребность дискурсивного постижения смысловой мозаики текста). Художественный текст выступает в этом случае как основа возникновения диалога «писатель читатель», в котором он выступает в роли посредника. Функция текста при этом представляется нам универсальной, в силу того, что в ходе риторического акта продуцента текста, он стал выражением личностных смыслов автора через созданную в тексте художественную реальность, а, представ перед реципиентом во всей целостности, он предлагает своеобразную программу сотворчества читателя, которая и составляет суть герменевтического акта, нацеленного на постижение этой содержательной целостности художественного текста. Этот подход представляется нам вполне приемлемым для нашего дальнейшего исследования, поскольку позволяет перейти к рассмотрению дихотомии «риторика герменевтика», в которой риторика рассматривается как наука о порождения текста, а герменевтика — как наука о понимании текста. В литературоведении XX века отчетливо усилился интерес к коммуникативной функции художественного текста, который понимается и оценивается, прежде всего, как система «автор произведение читатель», как диалог художника с последующими поколениями. В этой своей функции художественное произведение выступает как факт риторического искусства. Риторика подтверждает этот самоценный характер возможности человеческого понимания, она помогает человеку развить свою способность к пониманию художественного текста и правильному выражению собственных мыслей. 49 |
посвящены работы ряда авторов античности Аристотеля, Цицерона, Квинтилиана (Античные...1936;176-188,192-210; Квинтилиан, 1896). Над созданием основ русской риторики работали М.В.Ломоносов, В.К.Тредиаковский, М.М.Сперанский, Ф.Л.Малиновский, Н.Ф.Кошанский, Ф.И.Буслаев (Русская...,1996: 56-67, 67-70, 70-74, 143-154, 154-166, 200-207). Общественное и эстетическое значение риторики для жизни и культуры современного общества раскрывается в работах, касающихся внушительного круга проблем возрождаемой теории риторики (Александрова, 1995; Безменова, 1991; Варзонин, 1998; Введенская, 1995; Гаспаров, 1991; Гиндин 1995, 1996; Гурвич и др., 1988; Зарифьян, 1995; Иванова, 1992,1995; Кохтев, 1996; Лотман, 1995; Мак-Клеллан, 1995; Марченко, 1994; Мейзерский, 1991; Михальская, 1996; Муратова, 1986; Павлова, 1988; Пешков, 1995; Сопер, 1992; Стернин, 1996; Хазагеров, 1995; Ю нина, 1998; Connors, 1980) и многих других. Современное развитие филологических наук в области языка, речи и понимания требует некоего обоснования правомерности включения риторики в круг обсуждаемых проблем. Так М.Ю. Лотман видит «оправдание» риторики в “установлении некоторого объекта, составляющего исключительную область данной дисциплины и описываемого только в ее терминах” (Лотман, 1992:167). Далее автором предлагается рассмотрение риторики в двух аспектах: а) риторика «открытого текста», рассматриваемая как деятельность по созданию текста в центре которой оказывается «риторика фигур»; в) риторика «закрытого текста», представляющая собой поэтику текста как целого (Лотман,1992:168). Таким образом, оказывается, что «риторика фигур» это риторика в роли инструмента автора при порождении текста, а риторика «закрытого текста», трактуемая как его поэтика, это то, что представляется реципиенту в целостности при восприятии художественного текста. Этот подход представляется нам чрезвычайно плодотворным в свете нашего дальнейшего исследования, поскольку позволяет перейти к рассмотрению дихотомии «риторика — герменевтика», в которой риторика 6 освоения содержательности художественного текста соответствует понятию диалога «писатель читатель», посредником в котором выступает художественный текст. Функция текста в данном случае выступает как у н и в е р с а л ь н а я , в силу того, что в ходе риторического акта продуцента текста, он стал выражением личностных смыслов автора через созданную в тексте художественную реальность, а, представ перед реципиентом во всей целостности, он предлагает своеобразную программу сотворчества читателя, которая и составляет суть герменевтического акта, направленного на освоение этой содержательной целостности художественного текста. Описанные диалогические отношения с текстом носят совершенно индивидуальный, субъективный характер, «поскольку для каждого читателя существует только его знаемое, только ему данное и именно у него возникший вопрос» (Там же:21). Понятие «диалога» в рамках художественной коммуникации чаще всего ассоциируется с концепцией М.М. Бахтина о самом общем характере гуманитарного познания как сложного диалогического взаимодействия между изучаемым текстом и создаваемым в процессе восприятия обрамляющим контекстом (интерпретацией), в котором реализуется познающая и оценивающая мысль ученого (Бахтин, 1986:285). В этом смысле можно согласится с высказыванием М.М. Бахтина о том, что «смысл персоналистичен: в нем всегда есть вопрос, обращение и предвосхищение ответа, в нем всегда двое (как диалогический минимум). Это персонализм не психологический, но смысловой» (Бахтин, 1986:393). Однако понятие «диалога» может иметь и другие трактовки, рассматривающие его как емкое, неоднородное явление, имеющее два измерения внетекстовое и внутритекстовое (Eco, 1979:10; Арутюнова, 1981:431; Гончарова, 1981:47; Борев, 1986:9; Муратова, 1986; Трошина, 1987; Klancher, 1987:9; Jauss, 1989:76; Стернин, 1998). Разграничение такого рода вытекает естественным образом из присущего художественному тексту «расщепления», проявляющегося в асимметрии между «миром вне текста» и «миром внутри текста» (Рикер, 1990:426; Fillmore, 1985:5). 74 (риторическим) актом, т.е. творчеством автора, она продолжается и совершенно оригинальным образом перевыражается в интерпретации реципиента при восприятии художественного произведения. Текст, создаваемый реципиентом в процессе интерпретации обретает для него особую значимость и несет в мир собственный смысл. Освоение содержательности текста начинается с усмотрения особенностей текстопостроения и осознания оригинальности формы представления содержательности. Но, поскольку композиционная структура текста не исчерпывает всего того, что составляет его содержательность, предполагается поступательное развитие рефлексивных актов, в которых рефлексия фиксируется в вышестоящих поясах, отражающих способ опредмечивания смысла (смыслов) текста, т.е. их вербализацию (М-К) и работу по распредмечиванию этих средств пояс (М). Знакомство с текстом начинается с того, что первоначально мы выискиваем в нем то, что нам ближе, что более всего отвечает нашим интересам, а, так как интерес всегда возникает там, где есть место неясности, то он может представлять собой вопрос. По отношению к целому тексту фрагмент узнанного может быть очень мал, но он дает возможность ставить новые вопросы и, таким образом, поступательно осваивать содержательность текста, делая все новые и новые куски текста «островками» смысла. Художественный текст выступает в этом случае как основа возникновения диалога «писатель читатель», в котором он выступает в роли посредника. Функция текста в данном случае представляется нам у н и в е р с а л ь н о й , в силу того, что в ходе риторического акта продуцента текста, он стал выражением личностных смыслов автора через созданную в тексте художественную реальность, а, представ перед реципиентом во всей целостности, он предлагает своеобразную программу сотворчества читателя, которая и составляет суть герменевтического акта, направленного на освоение этой содержательной целостности художественного текста. 104 |