|
собность подсказывать читателю, как и чем можно заполнить его пространство понимания» (Эко 1998: 113). Подводя итог сказанному, следует отметить, что объектом риторики как научной парадигмы, в рамках которой разрабатывается теория убеждающей речи, и риторичности как ее конкретно-практической парадигмы, представляющей собой конкретное воплощение риторических изобретений, стратегий и тактик текстопостроения, является человек, рефлектирующий над словом. Именно в риторичности заложены рычаги и сигналы пробуждения рефлексии и затягивания в нее реципиента текста, те самые риторико-рефлексивные опоры, которые дают указание, как слушать, внимать, видеть и чувствовать текстовое пространство, выстроенное автором художественного текста. 1.2.2. Механизмы понимания художественного текста Любой художественный текст можно представить как результат определенных актов авторского отбора на уровне замысла текста, сюжета, композиции и стиля. Замысел художественного текста это отражение творческой деятельности писателя, эго своеобразная «замкнутая смысловая система» (Лурия 1979: 201). «Замкнутая смысловая система представляет собой субъективный, еще словесно неоформленный и понятный лишь самому субъекту смысл» (Там же: 193). Литературный замысел не возникает одновременно, но определенным образом модифицируется и развивается в процессе своего формирования и зависит от комплексного индивидуального мировоззрения писателя. Можно предположить, что «для автора текста смысл текста и его замысел совпадают, но для воспринимающего текст (читателя) смысл текста это только вариант авторского замысла, попытка его реконструкции при рецепции текста» (Купина 1994: 50). Смысл обеспечивает процесс понимания, но понимание не тождественно познанию: «Познать, в узком смысле, означает наложить на исследуемый объект некую познавательную форму, или структуру, заведомо избавившись от его целостного смысла... любое по57 |
такие языковые средства, как тропы и фигуры речи. Другими словами, кон сти туан там и риторического поля выступают: область стилистических приемов сознательного преобразования языкового материала, а также более широкие участки, представленные языком в его художественной, т.е. риторической функции, которая функционально определяет общность языковых явлений, входящих в риторическое поле языка. Риторическое поле, представленное в риторической ситуации конкретного художественного текста как данности для восприятия, есть, по словам У. Эко, «поле несвободы», поскольку оно придает определенность всему структурному рисунку произведения и обретает способность подсказывать читателю, как и чем можно заполнить его пространство понимания (Эко, 1998:113). Подводя итог сказанному, следует отметить, что объектом риторики как научной парадигмы, в рамках которой разрабатывается теория убеждающей речи, и риторичности как ее конкретно-практической парадигмы, представляющей собой конкретное воплощение риторических изобретений, стратегий и тактик текстопостроения, является человек, рефлектирующий над словом. Именно в риторичности заложены рычаги и сигналы пробуждения рефлексии и затягивания в нее реципиента текста, те самые риторико-рефлексивные опоры, которые дают указание, как слушать, внимать, видеть и чувствовать текстовое пространство, выстроенное автором художественного текста. 1.3 Взаимодействие риторических категорий этоса, пафоса и логоса в художественном тексте Исследование построения художественных текстов с точки зрения риторики делает неизбежным обращение к ее терминологическому аппарату, который был заимствован ею из ангинной философии. Устоявшимися категориями, используемыми риторикой еще с античных времен, стали этос, пафос и логос. 34 1981; Купина, 1981; Нигматуллин, 1984) позволили определить некоторые компоненты оформления его содержания. Среди наиболее значимых следует упомянуть такие как: поиск системы образов, наметка общей композиции будущего произведения, последовательности работы, представление о жанре и форме, стиле и методе раскрытия образов. Замысел художественного текста это отражение творческой деятельности писателя, это своеобразная «замкнутая смысловая система» (Лурия, 1979:201). «Замкнутая смысловая система представляет собой субъективный, еще словесно неоформленный и понятный лишь самому субъекту смысл» (Там же: 193). Литературный замысел не возникает одновременно, но определенным образом модифицируется и развивается в процессе своего формирования и зависит от «писательской направленности», того, что делает писателя писателем, отличает его от других людей, это «сложное психическое образование» (Никифорова, 1972:65). Под «писательской направленностью» понимаются идейные искания писателя, его литературное кредо, отношение к действительности и отражение этого всего в его произведениях. Созданный писателем текст выступает как определенная художественная модель мира личности автора, поскольку «быть творением значит восставлять свой мир» (Хайдеггер, 1993:77). Из этого следует, что модель мира может реализовываться в разных формах, в том числе и в текстах (Иванов, Топоров, 1965:7). В работе, предложенной Вяч. Вс. Ивановым и В.Н. Топоровым, модель мира выступает в качестве программы поведения для личности и коллектива, определяя набор операций, применяемых для воздействия на мир, правила их использования в деятельности и их мотивировку. Согласно теории Э. Гуссерля субъект (человек), а нашем случае писатель, всегда имеет цель, и его мир становится в зависимость от его интересов и всегда существует как осознанный. Понятие «функционирующей интенциональности», созданное Э. Гуссерлем в более поздний период его творчества, характеризует интенциональность как «динамически длящееся перерастание 42 301 Рассмотрение интерпретаций по выделенным основным критериям подтвердило наш тезис о том, что при наличии филологической культуры у реципиента принципиально не может возникнуть герменевтической ситуации совершенно неадекватного понимания художественного текста. Речь может идти только о с о з н а т е л ь н о м в ы б о р е г р а н и п о з н а в а е м о г о м н о г о г р а н н о г о о б ъ е к т а (даже самый короткий текст многогранен по своей природе), проявляющемся в расстановке смысловых акцентов при восприятии художественного текста. Риторически выстроенный продуцентом художественный текст трактуется в представленной работе как оптимально организованный для пробуждения рефлексии реципиента и дальнейшей успешной реализации процессов понимания через задействование различных герменевтических техник. Подводя итог сказанному, следует отметить, что объектом риторики как научной парадигмы, в рамках которой разрабатывается теория убеждающей речи, и риторичности как ее конкретно-практической парадигмы, представляющей собой конкретное воплощение риторических изобретений, стратегий и тактик текстопостроения, является человек, рефлектирующий над словом. Именно в риторичности заложены рычаги и сигналы пробуждения рефлексии и затягивания в нее реципиента текста, те самые риторикорефлективные опоры, которые дают указание как слушать, внимать, видеть и чувствовать текстовое пространство, организованное автором художественного текста. В заключении, следует отметить, что неразрывная связь между риторикой и герменевтикой с особой ясностью проявляется в художественных текстах, поскольку их вдумчивое прочтение реципиентом предполагает коммуникативное действие в виде диалога с автором через его текст, а понимание становится главным герменевтическим последствием риторики. |