Проверяемый текст
Макеева Марина Николаевна. Риторика художественного текста и ее герменевтические последствия (Диссертация 2000)
[стр. 62]

общекультурного характера (См.: Бахтин, 1995; Бонецкая, 1995; Сафронова, 1998).
Художественные тексты, в которых параметр художественности выступает как аксиологический, ценны
гем, что при их рецепции читателем, способны вызвать пробуждение у него смыслообразующей рефлексии.
Он имеет дело со значащим переживанием, а значащим оно выступает потому, что переживается не чувство и не эмоция, предметом переживания является смысл.
И тогда, рефлексия выступает в качестве основы разумного понимания вообще, играя по отношению к пониманию роль родового понятия.

В рамках нашего исследования необходимо отметить, что рефлексия как процесс, протекающий в глубине сознания реципиента, является процессом сугубо внутренним, субъективным но своему характеру.
Глубина и полнота заключений, к которым пришел реципиент в результате рефлективных актов, становится явной только в высказанной форме, т.е.
когда рефлективный процесс из внутреннего становится «внешним», приобретая характер высказанной рефлексии интерпретации.

Это свидетельствует о том, что, «творческая суть» художественного текста не исчерпывается только литературным (риторическим) актом, т.е.
творчеством автора, оно продолжается и совершенно оригинальным образом перевыражается в интерпретации реципиента при восприятии художественного произведения.

Интерпретация это тот механизм, с помощью которого мир реальных вещей и мир жизнедеятельности вступает в определенные отношения с миром культуры и культурных образований (см.: Арнольд, 1983; Атлас, 1993; Богин, 1995; Брудный, 1986; Васильева, 1992; Гальперин 1981; Гюббенет, 1991; Долинин, 1985; Задорнова, 1984; Кубрякова, 1987; Левинтов, 1993; Мурзин, Оборина, 1993; Рузавин, 1983).
Текст, создаваемый в ходе акта интерпретации, вторичный по отношению к оригиналу, будучи культурным явлением, в силу своей значимости для интерпретирующего реципиента, является свободным творческим актом и, следовательно, несет в мир некий собственный смысл.

Интерпретация смыс62
[стр. 63]

создания всякого искусства, благороднейшие произведения гения для т у п о г о (разбивка наша М.М) большинства людей вечно должны оставаться закрытыми книгами и недоступными для него, отделенного от них широкой пропастью ...
Правда и величайшие тупицы признают в силу авторитета признанные великие произведения, из боязни выдать собственную слабость...» (Ш опенгауэр, 1992:465).
Художественное, по мнению А.
Ш опенгауэра, всегда идейно, а идея есть единство, распавшееся на множество вследствие пространственной и временной формы нашего интуитивного восприятия (Шопенгауэр, 1992:466-467).
Понимание представляет собой сложный аиалитико-синтетический процесс мыслительной деятельности, но при этом оно несводимо к мышлению.
Мышление в акте коммуникации выступает как операционально-объектное выделение или созидание содержания и выражение его параллельно создаваемой знаковой формой текста.
Посредством понимания восстанавливается структура смысла, заложенная в текст процессом мышления.
Понимание осуществляется через посредство мышления, и в то же время мышление осуществляется среди прочего через посредство понимания (Щ едровицкий, Якобсон, 1973).
Понимание как освоение содержательности текста и усмотрение смысла текста не психофизично, а интенционально, поскольку искусство выражает не чувства, а представления о них, т.е.
идеальное содержание (Langer, 1953:59).
Художественные тексты, в которых параметр художественности выступает как аксиологический, ценны
тем, что при их рецепции читателем, способны вызвать пробуждение у него смыслообразующей рефлексии.
И тогда, рефлексия выступает в качестве основы разумного понимания вообще, играя по отношению к пониманию роль родового понятия.

Следует отметить, что ни одна из существующих трактовок понимания не предлагает рассматривать его как узнавание, связанное со знанием (Алексеев, 1988; Беляева, 1977, Богин, 1986; Брудный, 1975; Крымский, 1982; Огурцов, 1987; Armstrong, 1968; Dilthey, 1972; Reiser, 1985).
Действительно, где имеется 63

[стр.,72]

имеет.
Симфония существует только тогда, когда она исполняется.
Пейзаж существует, когда на него смотря!' глазами сейчас видимой картины, ибо сама природа пейзажем не является.
Она нагромождение камней, обилие трав, воды и деревьев» (Мамардашвили, 1990:151).
Вторая сторона, на которой нам хотелось бы заострить внимание, это то, что «культурная сторона текста это его творческая суть» (Баткин 1989:17).
Следовательно, художественное произведение становится объектом культуры только тогда, когда оно прошло путь множественных интерпретаций и в той мере, в какой «наше взаимоотношение с ним воспроизводит или впервые рождает в нас человеческие возможности,...
возможности видения и понимания чего-то в мире и в себе» (Мамардашвили, 1990:345).
Итак, можно сказать, что истинной целью художественного текста, выстроенного в соответствии с риторическим идеалом, является опосредованное развитие языковой личности реципиента через расширение его представления о культурно-историческом опыте и отождествление его собственного опыта с опытом человечества в области культуры.
Отсюда можно сделать вывод о том, что, «творческая суть» художественного текста не исчерпывается только литературным (риторическим) актом, т.е.
творчеством автора, оно продолжается и совершенно оригинальным образом перевыражается в интерпретации реципиента при восприятии художественного произведения.

Текст, создаваемый в ходе акта интерпретации, вторичный по отношению к оригиналу, будучи культурным явлением, в силу своей значимости для интерпретирующего реципиента, является свободным творческим актом и, следовательно, несет в мир некий собственный смысл.

Расширение списка контекстов интерпретационным контекстом позволяет осуществить «выход в экстралингвистическую область, в условия текстовой деятельности субъектов общения»и «дополнить это анализом текста как целостной единицы общения в связке «автор текст реципиент»» (Баранов, 1994:20).
72

[стр.,84]

возможно, и оно должно осуществляться с помощью обращения к общей памяти в поиске необходимых для понимания знаний, поскольку именно память становится необходимым условием осуществления диалога.
При всей своей способности играть адресатом любой художественный текст (автор) предполагает наличие коммуникативной направленности на “другого”, благодаря чему создается перспектива повествования, представление о желаемом (возможном) читателе и намечается вероятная интерпретативная стратегия.
Этот диалог основан на принципе,сформулированном П.
Рикером, согласно которому единственный шанс понять сущее эго понять самого себя через понимание другого (Рикер, 1995:3-37) 2.4 Интерпретация как высказанная рефлексия реципиента художественною текста Для нашего исследования важно отметить, что рефлексия как процесс, протекающий в глубине сознания реципиента, является процессом сугубо внутренним, субъективным по своему характеру.
Глубина и полнота заключений, к которым пришел реципиент в результате рефлективных актов, становится явной только в высказанной форме, т.е.
когда рефлективный процесс из внутреннего становится «внешним», приобретая характер высказанной рефлексии интерпретации.

И н терп ретац ия эго тот механизм, с помощью которого мир реальных вещей и мир жизнедеятельности вступает в определенные отношения с миром культуры и культурных образований (произведений литературы, живописи, музыки).
Интерпретация достаточно хорошо изучена в рамках европейской традиции представителями различных научных школ, среди них: (Antal; 1964, 1963; Baker, 1960; Fries, 1954; Graseisfeld, 1983; Halliday, 1964; Hirsch, 1967; Quinn, 1992; Riesbeck, 1975; Riffaterre, 1994; Short, 1973; Todorov, 1982).
В отечественной лингвистике вопросами интерпретации текста занимались: (Брандес, 1971; Беляева, 1977; Гальперин, 1981; Арнольд, 1983; Рузавин, 1983; 82

[Back]