|
данность. Борьба заданного и данного лежит в основе всякого произведения искусства и знаменует собой акт эстетического, творческого соучастия рецептора. Тождество заданного над данным в рецепторном акте составляет сущность эстетического восприятия. Заданное всегда прорывается к читателю через некоторое нарочито неполное свое воплощение» (Лихачев 1973: 398). «Рецепторный акт» — это и есть акт герменевтический, представленный последовательностью рефлективных усилий реципиента в деятельности по пониманию художественного текста. Герменевтический акт можно рассматривать как процесс постижения реципиентом смысла текста в процессе активного коммуникативного действования (направленной рефлексии), инициированного риторически маркированными средствами текстопостроения. Понимание в этом случае выступает как «раскрытие, которое затрагивает всегда всю устроенность бытия в мире» (Хайдеггер 1993: 5). Это происходит в том случае, если текст выстроен и воспринят через призму собственного опыта и сопровождается извлечением нового. Риторика подтверждает этот самоценный характер возможности человеческого понимания, она помогает человеку развить свою способность к пониманию художественного текста и правильному выражению собственных мыслей. Именно в этой точке происходит соприкосновение и пересечение двух культурно-философских традиций риторической и герменевтической (Александрова 1987). Литературно-художественный текст, в котором выделяется параметр художественности, требует введения дополнительного понятия «содержательности», а не только традиционного и общепринятого понятия «содержание» (Богин 1986, 1990, 1997; Богатырев 1996, 1997, 1998; Галеева 1995, 1997; Колодина 1997; Крюкова 1988, 1999). Так, в частности, Н.Л. Галеева предлагает «включать в объем понятия «содержательность» совокупность значений текста, составляющих содержание; конфигурацию его смыслов как 71 |
данным в рецепторном акте составляет сущность эстетического восприятия. Заданное всегда прорывается к читателю через некоторое нарочито неполное свое воплощение» (Лихачев, 1973:398). «Рецепторный акт» это и есть акт герменевтический, представленный последовательностью рефлективных усилий реципиента в деятельности по пониманию художественного текста. Р е ф л е к с и в н о е о с м ы с л е н и е текстового материала представляет собой процесс специфического взаимодействия интерпретатора текста и самого текста, при котором он преломляет текст и логос, построенный оригинальным текстом через мир своего опыта мыследействования, т.е. опыт использования рефлексии, ее типов и механизмов развертывания. Герменевтический а к т можно рассматривать как процесс постижения реципиентом смысла текста в процессе активного коммуникативного действова! Iия (направленной рефлексии), инициированного риторически маркированными средствами текстопостроения. Понимание читателем текста можно и нужно, на наш взгляд, рассматривать в деятельностной парадигме потому, что деятельность как объект чрезвычайно сложна. А.Н. Леонтьев характеризует деятельность как присущую человеку форму активного отношения к окружающему миру, содержанием которой становится целесообразное изменение и преобразование этого мира на основе освоения и развития наличных форм культуры. Составляющими элементами деятельности выступают: цель, средство, результат и сам процесс деятельности (Леонтьев, 1977:267-268). В качестве деятеля выступает реципиент, который имеет следующие характерологические черты: р а з в и т у ю я з ы к о в у ю л и ч н о с т ь , а также ч и т а т е л ь с к у ю н а п р а в л е н н о с т ь . Итак, под реципиентом мы разумеем индивида, обладающего «развитой языковой личностью» (См. Богин, 1984; 1995), имеющего опыт чтения художественной литературы и владеющего механизмом логического вывода, способного задействовать при рецепции текста качественно-количественные базовые накопления элементов опыта в различных областях. Базовые накопления элементов опыта пополняются и 46 видоизменяются в течение всей человеческой жизни, поэтому «предметных онтологий может быть сколько угодно много и их количество может, вероятно, выступать одним из критериев уровня интеллектуальной культуры общества или свидетельствовать о полипрофессионализме субъекта, способного оперировать этими онтологиями» (Корниенко, 1991:80). Вообще теория языковой личности строится на «идее авторства»: за каждым текстом стоит языковая личность, характеризующаяся не только языковым уровнем, но и когнитивным и мотивационным (Караулов, 1987). Следует подчеркнуть, что эта «идея авторства» справедлива не только для оригинального художественного текста, но, в равной мере, и для текста интерпретации его реципиентом при прочтении и понимании. Такое соприкосновение наличного опыта читателя с опытом, извлеченным при чтении особо подчеркивается крупным представителем философской герменевтики Г.-Г. Гадамером, который отмечает неизбежность встающей перед читателем задачи интеграции опыта чтения художественных текстов в совокупность собственной ориентации в мире и собственного самопонимания (Гадамер, 1991:263). Текст не является прямым описанием жизни, чем-то внешним по отношению к ней или ее украшением, но он выступает как единственное средство распутывания опыта, это определенная воображаемая структура, с помощью которой мы начинаем что-то понимать в своей жизни, и она приобретает какой-то контур в зависимости от участия текста в ней. Поэтому и высшая задача текста состоит не в том, чтобы взволновать нас, а в том, чтобы мы увидели то, что есть не самом деле, наше действительное положение, или то, что мы действительно делаем. Понимание в этом случае выступает как «раскрытие, которое затрагивает всегда всю устроенность бытия в мире» (Хайдеггер, 1993:5). Это происходит в том случае, если текст выстроен и воспринят через призму собственного опыта и сопровождается извлечением нового. 47 ориентированного сознания, придание им четкости, ясности и конструктивной силы». Данную статью А.П. Огурцов завершает очень важным, на наш взгляд, замечанием о рефлексии в широком смысле, которая включает в себя такие процессы, как самопонимание и понимание другого, самооценку и оценку другого, самоинтерпретацию и интерпретацию другого и т.д. «Рефлексия существует в зазоре между «уже» и «еще не», «уже ставшим» и «еще не ставшим», обеспечивая осмысление прошлого и предвосхищение будущего» (Огурцов, 1987:15-19). Оптимальное для рефлексии и понимания языковое пространство способствует вхождению читателя в рефлексивный акт, который можно трактовать как серию мыслительных усилий индивида при освоении содержательности художественного текста, а весь процесс мыследействования, как процесс, развивающийся в единстве, где «все предметы и явления развиваются не сами по себе, не изолированно, а в неразрывной связи, с другими предметами и явлениями» (Афанасьев, 1978:62). Риторика подтверждает этот самоценный характер возможности человеческого понимания, она помогает человеку развить свою способность к пониманию художественного текста и правильному выражению собственных мыслей. Именно в этой точке происходит соприкосновение и пересечение двух культурно-философских традиций риторической и герменевтической (Александрова, 1987). Любое наше суждение является индивидуальным, естественным, неповторимым и всегда подлинная сущность речи, в том числе и письменной, представленной художественным текстом, развивается на рубеже двух сознаний. Такая концепция позволяет объяснить вариативность читательского понимания в историческом и индивидуальном плане, тогда понимание и интерпретация художественного произведения получают объяснение как единство и взаимодействие творчества писателя и читателя, как взаимопроникновение двух сознаний, что вполне может служить основанием для концепции «диалоговое™» процесса понимания в целом, разработанной 50 |