|
держательности. Рефлексия, дополненная использованием техник понимания, представляет собой эффективное средство для восстановления единой системы смысла. По мнению Г.П. Щедровицкого, «процедура сведения разных смыслов к единому объектному полю, процедура нивелировки различий в позициях и точках зрения составляет важную, можно даже сказать решающую, часть того, что мы называем рефлексией» (Щедровицкий 1994: 113). Рефлексия, трактуемая в деятельностной парадигме, представляет собой способ выхода на понимание, причем ей присущ собственно творческий потенциал, поскольку она дает индивиду возможность создавать в понятиях, мыслительных схемах и моделях новые грани понимаемого, а не просто отражать уже существующее. Таким образом, оказывается, что «научение» (термин Г.И. Богина) рефлексии через грамотное использование герменевтических техник при рецепции художественных текстов и есть главный способ формирования готовности к пониманию. «Научить пониманию нельзя, потому что пониманию нельзя научить: можно только создать иллюзию понимания, заставляя повторять обломки чужого понимания, что никого не сделало умнее или порядочнее. Человек в демократическом обществе должен достигать понимания сам, самостоятельно преодолевая опасности непонимания» (Богин 1995: 3). А.А. Богатырев небезосновательно полагает, что обучение рефлексии удобнее и целесообразнее всего проводить на художественных текстах, в которых «конфигурация усматриваемых реципиентом смыслов задается художественной идеей, а «интервальность смыслообразования» как «родовая потенция усмотрений, обращенных на конфликтные противоположности взаимоисключающих ориентиров смыслопостроения» (Богатырев 1996: 9) не может быть установлена без значительного герменевтического усилия, понимаемого как особая форма интенсификации мыследеятельности. Художественные тексты составляют часть общекультурного контекста общества, в котором они были созданы. М. Бютор выразил образно эту мысль так: «Не существует индивидуального произведения. Произведение индивида представ73 |
2.5 Определение понятия «герменевтическая техника». Значение техник в ходе реализации герменевтического акта 90 Понять окружающий мир и мир культуры, порожденный определенными сообществами людей это, пожалуй, то, что характеризует человеческий социум в его основе и обусловлено познавательными потребностями человека. Огромная деятельностная значимость техник понимания, задействованных реципиентом в ходе герменевтического акта, заключается в том, что задаются и совершенствуются новые способы познания мира, находящиеся не в природе, а в человеке. «Как же мы тогда познаем мир? Один из возможных ответов Fia этот вопрос состоит в том, что мы познаем мир не природой данными нам органами, а органами, возникшими, ставшими в пространстве самого познания и делающими познание относительно независимым от случайности того, что человек наделен природой именно данным чувствующим аппаратом и способностями интеллекта и, в этом смысле, расширяем возможности человеческого существа» (Мамардашвили, 1992:9). Такой взгляд на творческие способности индивида позволяет предположить практически неограниченные возможности рефлексии и использования герменевтических техник для сотворчества писателя и читателя, расширяя с одной стороны содержательные перспективы, они, с другой должны и будут совершенствовать способы освоения содержательности. Рефлексия, как «название для актов, в которых поток переживания со всеми его разнообразными событиями... становится ясно постигаемым и анализируемым» (Husserl, 1950:181), дополненная использованием техник понимания, представляет собой эффективное средство для восстановления единой системы смысла. «Процедура сведения разных смыслов к единому объектному полю, процедура нивелировки различий в позициях и точках зрения составляет важную, можно даже сказать решающую, часть того, что мы называем рефлексией» (Щедровицкий, 1994:113). Рефлексия, трактуемая в деятельностной парадигме, представляет собой способ выхода на понимание, причем ей присущ собственно творческий потенциал, поскольку, она дает индивиду возможность создавать в понятиях, мыслительных схемах и моделях новые грани понимаемого, а не просто отражать уже существующее. «Рефлексия не имеет дела с самими предметами и не получает понятий прямо от них; она есть такое состояние души, в котором мы приспособляемся к тому, чтобы найти субъективные условия, при которых мы можем образовывать понятия» (Кант, 1907:185). Таким образом оказывается, что н а у ч е н и е р е ф л е к с и и ч е р е з г р а м о т н о е и с п о л ь з о в а н и е г е р м е н е в т и ч е с к и х т е х н и к п р и р е ц е п ц и и х у д о ж е с т в е н н ы х т е к с т о в и е с т ь г л а в н ы й с п о с о б ф о р м и р о в а н и я г о т о в н о с т и к п о н и м а н и ю . «Научить пониманию нельзя, потому что пониманию НЕЛЬЗЯ НАУЧИТЬ: можно только создать иллюзию понимания, заставляя повторять обломки чужого понимания, что никого не сделало умнее или порядочнее. Человек в демократическом обществе должен достигать понимания сам, самостоятельно преодолевая опасности непонимания» (Богин, 1995:3). Обучение рефлексии удобнее и целесообразнее всего проводить на художественных текстах, в которых конфигурация усматриваемых реципиентом смыслов задается художественной идеей, а «интервальность смыслообразования» как «родовая потенция усмотрений, обращенных на конфликтные противоположности взаимоисключающих ориентиров смыслопостроения» (Богатырев, 1996:9) не может быть установлена без значительного герменевтического усилия, понимаемого как особая форма интенсификации мыследеятельности. Художественные тексты составляют часть общекультурного контекста общества, в котором они были созданы. М .Бютор выразил образно эту мысль так: «Не существует индивидуального произведения. Произведение индивида представляет собой своего рода узелок, который образуется внутри культурной ткани, и в лоно которой он чувствует себя не просто погруженным, но именно появившимся в нем» (Современное..., 91 |