|
113 стником была бы поставлена конкретная задача. Соответствующим был и подход к этому документу в некоторых структурах федеральной власти. В тех конкретных условиях, в которых Россия существовала в первой половине 90-х гг. (достаточно вспомнить о противостоянии Президента и Верховного Совета в 1992-93 гг., октябрьские события в Москве в 1993 году и др.) не только в самой России, по и в других странах с беспокойством наблюдали за действиями Б. Н. Ельцина и съезда народных депутатов. Не без оснований высказывались опасения, что поражение Б.Н. Ельцина могло бы означать серьезную ревизию >не только реформ, но и внешней политики России. Вместе с тем следует заметить, что вне зависимости от мнения и настроений политического истеблишмента, любой стране необходима стройная, логичная, вытекающая из ее государственных интересов, предварительная проработка того, как и в каком направлении выстраивать систему своих внешнеполитических приоритетов. Поэтому появление такого документа, как Концепция внешней политики России событие закономерное и логичное, а вот то, что Концепция не стала документом, основываясь на котором Россия могла бы развивать отношения с вешним миром, стало результатом влияния на внешнюю политику внутренних факторов (что, впрочем, выходит за рамки данной работы и является темой отдельного исследования) и непоследовательности действий России во внешних делах.69 Первое послание Президента России Федеральному Собранию было оглашено 24 февраля 1994 года. Послание задавало тон отношениям Президента с новым парламентом и подчеркивало, что Б. Н. Ельцин хочет политического мира в стране. В нем говорилось и о задачах внешней I 69 Кочетов Э. Г. Геоэкономика и стратегия России. М.: Московский общественный научный фонд; серия «Научные доклады», 1996. .№44. |
Дальнего Востока, увязывая инвестиционную политику российской экономики с вопросом «Северных территорий» [30, 56]. Очевидно, одной из главных (если не самой главной) причиной появления концепции внешней политики стала потребность российских политических кругов в том, чтобы обозначить стратегические национальные интересы России в современном мире и в АТР в частности. Однако как показали дальнейшие события, выдвинутая концепция не стала документом, определившим единое понимание всеми, от кого зависело практическое осуществление внешней политики России, задач этой политики, и не создала единую стратегическую основу развития Россией отношений с внешним миром, чего от нее ожидали за рубежом и в самой России. Не исключено, что в немапой степени причиной этого было то, что в российском руководстве того времени не ощущалось потребности в таком документе. Концепция внешней политики воспринималась во многом как декларативный документ, в довольно общих формулировках излагавший намерения России и не являющийся, по сути, таким стратегическим планом ее действий, в котором перед каждым участником была бы поставлена конкретная задача. Соответствующим был и подход к этому документу в некоторых структурах федеральной власти. В тех конкретных условиях, в которых Россия существовала в первой половине 90-х гг. (достаточно вспомнить о противостоянии Президента и Верховного Совета в 1992-93 гг., октябрьские события в Москве в 1993 году и др.) не только в самой России, но и в других странах с беспокойством наблюдали за действиями Б. Н. Ельцина и съезда народных депутатов. Не без оснований высказывались опасения, что поражение Б.Н. Ельцина могло бы означать серьезную ревизию не только реформ, но и внешней политики России. Вместе с тем следует заметить, что вне зависимости от мнения и настроений политического истеблишмента, любой стране необходима 37 стройная, логичная, вытекающая из ее государственных интересов, предварительная проработка того, как и в каком направлении выстраивать систему своих внешнеполитических приоритетов. Поэтому появление такого документа, как Концепция внешней политики России событие закономерное и логичное, а вот то, что Концепция не стала документом, основываясь на котором Россия могла бы развивать отношения с вешним миром, стало результатом влияния на внешнюю политику внутренних факторов (что, впрочем, выходит за рамки данной работы и является темой отдельного исследования) и непоследовательности действий России во внешних делах [78]. Первое послание Президента России Федеральному Собранию было оглашено 24 февраля 1994 года. Послание задавало тон отношениям Президента с новым парламентом и подчеркивало, что Б. Н. Ельцин хочет политического мира в стране. В нем говорилось и о задачах внешней политики страны применительно к АТР [14]. В частности, президент предлагал использовать новые возможности развития сотрудничества с Индией, Китаем, Японией, а также с Ю жной Кореей и со странами АСЕАН; отношения с Китаем предлагалось ставить на этап конструктивного партнерства по двусторонним и международным политическим вопросам. Помимо этого, Россия проявляла готовность развивать отношения с Японией, которая, как было отмечено, занимает особое место в политике на Дальнем Востоке. Послание 1994 года определяло главные направления сотрудничества со странами АТР. Подтверждая свое намерение вести дело к заключению мирного договора с Японией, президент подчеркивал, что оно должно происходить при надлежащем учете российских национальных интересов, в соответствии с ее конституцией и при соблюдении норм международного права. Другими задачами внешней политики России в регионе декларировалось использование резервов взаимодействия с Индией; как машет ним Востоком и Японией // Деловая информация. 1996. № 6, июнь. 45 с. 2. 61. Казаков И. В. Проблемы и перспективы деятельности смешанной комиссии по экономическому сотрудничеству между Дальневосточными регионами России и губернаторством Хоккайдо Японии // Деловая информация. 1995. -№ 11.-45 с. 2. 62. Капица Е. П., Курдюмов С. П., Малинецкий Г. Г. Синергетика и прогнозы будущего. М.: Наука, 1997. С. 3-16. 2. 63. Ковригин Е. Б. Противоречия и перспективы формирования «Тихоокеанского сообщества». М.: Международные отношения, 1998. С. 25-27. 2. 64. Колчин С. Нефтяной фактор в российской экономике и политике // МЭМ О ,1996,-№ 5.-С . 26-35. 2. 65. Кондаков A. JI; Смирнов П. С. Экономическая дипломатия России // Международная жизнь. 1997. № 3. С. 18-23. 2. 66. Коптюг В. А. Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, июнь 1992 г.). Информационный обзор // Экосинформ. 1994. № 3-4. С. 8-106. 2. 67. Кочетов Э. Г. Организационно-управленческая система ВЭС России базовые критерии // МЭМО. 1996. № 4. С. 39-53. 2. 68. Кочетов Э. Г. Ориентиры внешнеэкономической деятельности: национальная экономика и предприятие в системе мирохозяйственных связей. М.: Экономика, 1992. С. 41-56. 2. 69. Кочетов Э. Г. Геоэкономика и внешнеэкономическая стратегия России // МЭМО.1994,-№ 11.-С . 41-58. 2. 70. Кочетов Э. Г. Геоэкономика и стратегия России. М.: Московский общественный научный фонд; серия «Научные доклады», 1996. № 44. 2. 71. Кругляков В. М. Проблемы формирования геополитических приоритетов России в Центральной Азии и на Дальнем Востоке: Автореф. дисс... . канд. полит, наук. М., 1998. 2. 72. Крылов Б. С. Модели федерализма и статус субъекта федерации // Материалы конференций по федерализму. М., 1995. С. 11. 151 |