121 Он утверждает, что для укрепления практического эффекта России следовало бы сформировать с основными державами АТР специфические асимметрические зоны общих интересов и сотрудничества, одновременно сосредоточив усилия на региональных узловых проблемах. Кортунов не настаивает на том, что это единственный для России выход, и сам этот факт, в общем-то, показывает, что отработка концепции российской внешней политики на направлении АТР еще не завершена. С другой стороны, вряд ли будет справедливым утверждать, что все предлагаемые рекомендации (и в том числе исходящие из Администрации Президента РФ) внедряются. Можно найти не одно, а даже несколько объяснений этому, но главное, как представляется, в том, что России приходится считаться с тем, что вокруг нее складывается новая геополитическая обстановка, продолжается перераспределение сил не в ее пользу и в немалой степени без учета ее интересов, ведущая к тому, что она постепенно теряет былое влияние. Нельзя, видимо; не согласиться с утверждением С. В. Кортунова о том, что в известной степени причиной заметного ослабления позиций России в АТР является изменение стратегического значения регионов Сибири и Дальнего Востока для самой России. Но нельзя отрицать и тот факт, что роль этих территорий сохранится в обозримом будущем. Другое дело, как Россия сможет использовать их в своих интересах, а не вопреки им. В годы существования СССР регионы Сибири и Дальнего Востока были важным оборонным рубежом государства и представляли собой, но существу, закрытые зоны, где долгие годы были сосредоточены главным образом предприятия военно-промышленного комплекса; экономи7 ческого сотрудничества со странами АТР практически не велось. По некоторым оценкам, не более 7 процентов экспорта бывшего СССР приходилось на долю регионов Дальнего Востока; на страны АТР приходилось не более 10 процентов внешнеторгового оборота СССР. |
регионе. В качестве примера можно привести статью сотрудника администрации Президента РФ С. В. Кортунова, опубликованную в журнале «Международная жизнь» в мае 1996 года. Он утверждает, что для укрепления практического эффекта России следовало бы сформировать с основными державами АТР специфические асимметрические зоны общих интересов и сотрудничества, одновременно сосредоточив усилия на региональных узловых проблемах. Кортунов не настаивает на том, что это единственный для России выход, и сам этот факт, в общем-то, показывает, что отработка концепции российской внешней политики на направлении АТР еще не завершена. С другой стороны, вряд ли будет справедливым утверждать, что все предлагаемые рекомендации (и в том числе исходящие из Администрации Президента РФ) внедряются. Можно найти не одно, а даже несколько объяснений этому, но главное, как представляется, в том, что России приходится считаться с тем, что вокруг нее складывается новая геополитическая обстановка, продолжается перераспределение сил не в ее пользу и в немалой степени без учета ее интересов, ведущая к тому, что она постепенно теряет былое влияние [31, 33]. Нельзя, видимо, не согласиться с утверждением С. В. Кортунова о том, что в известной степени причиной заметного ослабления позиций России в АТР является изменение стратегического значения регионов Сибири и Дальнего Востока для самой России. Но нельзя отрицать и тот факт, что роль этих территорий сохранится в обозримом будущем. Другое дело, как Россия сможет использовать их в своих интересах, а не вопреки им [54, 71, 90]. В годы существования СССР регионы Сибири и Дальнего Востока * были важным оборонным рубежом государства и представляли собой, по существу, закрытые зоны, где долгие годы были сосредоточены главным образом предприятия военно-промышленного комплекса; экономического сотрудничества со странами АТР практически не велось. По некоторым оценкам, не более 7 процентов экспорта бывшего СССР приходи45 лось на долю регионов Дальнего Востока; на страны АТР приходилось не более 10 процентов внешнеторгового оборота СССР [51]. Завершение «холодной войны» поставило Россию перед необходимостью пересмотреть прежний подход к этим регионам. Регионы России, что особенно чувствовалось в Сибири и на Дальнем Востоке, жили собственной жизнью, постепенно приспосабливаясь к новым условиям рынка. Центр утратил свои активные позиции по влиянию на регионы. Требовалось создать важный и эффективный рычаг восстановления влияния [26, 35, 36]. С учетом этих и других обстоятельств президент России в сентябре 1992 года поручил правительству России, администрациям краев и областей Дальнего Востока и Российской Академии наук подготовить государственную региональную программу «Дальний Восток», предусматривающую государственную поддержку проектов, способствующих переходу к новому типу хозяйствования и саморазвития Дальнего Востока и Забайкалья. Предполагалось, что для реализации этой программы будут выделены государственные льготные кредиты, а иностранным инвесторам, направляющим капитал на развитие приоритетных сфер народного хозяйства региона, будут предоставлены льготы. На основе материалов, представленных администрациями регионов и учеными, перед министерством экономики и другими ведомствами была поставлена задача разработки более широкой долгосрочной программы развития регионов Сибири и Дальнего Востока. Результатом этой работы, осуществленной в 1994-96 гг., стала Федеральная целевая программа «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья на 1996-2005 гг.», разработанная в 1995— 96 гг. с учетом закрепления населения, структурной перестройки экономики и вовлечения региона в мировое хозяйство через страны АТР. Цель создание благоприятных условий для экономической интеграции дальневосточной экономики в АТР. Эта программа ставит, в частности, зада46 |