|
112 верное по своей идее, раздваивается и вступает в своеобразное внутреннее разноречие с самим собою: естественное правосознание утверждает не то, о чем говорит знание положительного права, и в результате этого душа приобретает два различных правосознания, ибо наряду с естественным возникает правосознание положительное, не совпадающее с ним по содержанию»1 2. Следствием противоречий между положительным и естественным правом является выхолащивание духовного содержания позитивного права, его «омертвление». В результате люди теряют ясные представления о назначении права и при выборе формы поведения оказываются дезориентированными. В данной ситуации возникает угроза, что люди станут манипулировать юридическими нормами и искажать их. Более того, для отдельных людей само существование права всегда будет выглядеть «запретным плодом», нормой, которую хочется нарушить. И.Л. Ильин, указывая на то, что право может искажаться и вступать в противоречие с нравственными принципами, замечает: «То, что «сейчас» и «здесь» право, то «завтра» и «здесь» или «сейчас» и «там» уже не право; запретное сегодня позволено завтра и, может быть, вменено в обязанность через месяц; организованный интерес становится силою и провозглашает «справедливым» то, что завтра будет ниспровергну то «случайным» стечением обстоятельств. Архивы хранят в себе груды «отживших норм» и целых кодексов, а изворотливый ум, обслуживая минутный интерес, умеет истолковать и приспособить «действующее» право как угодно». Содержание права но своей сути достаточно «неопределенно» и «условно», а его значение всегда «временно» и «относительно»».2 В результате усиления противоречий между истинным назначением права и его реальным функционированием правовые идеалы становятся относительными и лишёнными действенной силы. А между тем, как замечает П. Флоренский, «понятие, не имеющее силы само по себе, приобретает 1 См.: Ильин И.Л. О сущности правосознания И Ильин И.А. Собр. соч.: В 10 т. Т. 4. М., 1994. С. 157-158. 2 Там же. С. 159. |
духовного опыта личности»1. Полагаем, что данная мысль исходит не только из особенностей учения Ильина, но из самой русской философской традиции, которая подчёркивает, что человек, согласно своей природе, не может в своей жизнедеятельности руководствоваться исключительно логическими принципами. Так, один из героев Ф.М. Достоевского «Бесы» верно замечает: «Ни один народ ещё не устраивался на началах науки и разума»2. В то же время И.Л. Ильин обращает внимание на тот факт, что нередко развитие правовых институтов опережает эволюцию нравственного сознания общества. Складывается ситуация, когда, с одной стороны, в государстве есть развитые институты права, но, с другой стороны, высокий моральный идеал выступает как понятие относительное, расплывчатое, а поэтому лишённое для самого общества практического значения. Происходит так называемое раздвоение человеческой личности, поскольку законы в целях сокрытия противоправных деяний превращаются в объекты для манипуляций; но, вместе с тем, «интуиция правоты» по-прежнему заставляет человека чувствовать то, что он поступает нечестно. Ильин пишет: «Тогда «право», единое и верное по своей идее, раздваивается и вступает в своеобразное внутреннее разноречие с самим собою: естественное правосознание утверждает не то, о чем говорит знание положительного права, и в результате этого душа приобретает два различных правосознания, ибо наряду с естественным возникает правосознание положительное, не совпадающее с ним по содержанию»3. Следствием противоречий между положительным и естественным правом является выхолащивание духовного содержания позитивного права, его «омертвление». В результате люди теряют ясные представления о назначении права и при выборе формы поведения оказываются дезориентированными. 1 Кураев В. Философ волевой идеи // Ильин И.А. Путь к очевидности. М., 1993, с. 412. 2Достоевский Ф.М. Бесы // Собр. соч. в 12 Г., т. 8, М., 1982, с. 243. 1 Ильин И. А. О сущности правосознания //Там же, с. 157-158. 100 В данной ситуации возникает угроза, что люди станут манипулировать юридическими нормами и искажать их. Более того, для отдельных людей само существование права всегда будет выглядеть «запретным плодом», нормой, которую хочется нарушить. Ильин, указывая на то, что право может искажаться и вступать в противоречие с нравственными принципами, замечает: «То, что «сейчас» и «здесь» право, то «завтра» и «здесь» или «сейчас» и «там» уже не право; запретное сегодня позволено завтра и, может быть, вменено в обязанность через месяц; организованный интерес становится силою и провозглашает «справедливым» то, что завтра будет ниспровергнуто «случайным» стечением обстоятельств. Архивы хранят в себе груды «отживших норм» и целых кодексов, а изворотливый ум, обслуживая минутный интерес, умеет истолковать и приспособить «действующее» право как угодно». Содержание права по своей сути достаточно «неопределенно» и «условно», а его значение всегда «временно» и «относительно»1. В результате усиления противоречий между истинным назначением права и его реальным функционированием правовые идеалы становятся относительными и лишёнными действенной силы. А между тем, как замечает П. Флоренский, «понятие, не имеющее силы само по себе, приобретает условную ценность чрез свою связь со схематизируемыми им переживаниями...»2. Ильин же, указывая на опасность обесценивания правовых задач и использования в неблаговидных целях юридических законов, пишет: «Убеждение в том, что право есть нечто «относительное» и по содержанию своему и по обязательности, возникает незаметно, бессознательно и потому коренится в душах особенно прочно и глубоко: это убеждение идет навстречу своекорыстному и близорукому интересу, питается им и, в свою очередь, обслуживает его. Возникает порочный жизненный круг: темнота порождает зло, а зло поддерживает темноту. «Образованные» и необразованные круги народа одинаково не верят в 1 Ильин И. А. О сущности правосознания // Там же, с. 159. 2 Флоренский П. Догматизм и догматика // Христианство и культура. М., 2001,449 Ю) |