|
80 оказывается осужденным и запрещенным»1. Позиция И.Л. Ильина больше тяготеет к традиционной христианской трактовке свойств зла и проявляется в нескольких моментах. Во-первых, оно нарушает гармонию между человеком и миром; во-вторых, это проявление или отсутствие любви; в-третьих, нравственное зло нарушает гармонию бытия и всегда ведет к обеднению жизни; в-четвертых, борьба добра со злом в сердце человека совершалась и будет совершаться во всяком общественном строс, поскольку зло в человеческой жизни обусловлено глубочайшим свойствами человеческой личности, и они не могут быть устранены никакими изменениями общественного строя во все времена. При обозначенном выше общем с другими религиозными философами (Н.О. Лосский, С.Л. Франк, Н.А. Бердяев, С.II. Булгаков и др.) подходе Ильин расходится с ними относительно наказания за зло, содеянное вольно или безвольно, сознательно иди бессознательно. Например, у Н.О. Лосского этот вопрос определяется контурами санкций нравственного закона, так как за совершенные проступки наказывает сам Бог, или само строение природы обеспечивает наказание за безнравственное поведение. По Н.О. Лосскому, имманентное наказание на причиненное нравственное зло представляют собой понижение благополучия, имеющее двоякий смысл: справедливого воздаяния за внесенное нами в мир зло и средства исцеления от нравственного несовершенства.2 Система наказания, с его точки зрения, включает в себя наказание правовое и нравственное: чувство неудовлетворенности человека, как бы наказание внутри себя, как непосредственная имманентная санкция нравственного закона. Она не осознается как наказание за нравственное зло, а проживается просто как неудовлетворенность своими неудачно поставленными целями; неудовлетворенность нравственного характера, испытываемые угрызения совести 1 Ильин. И.А. О сопротивлении злу силой // Ильин И.А. Собр. соч.: В К) т. Т. 5. М., 1993. С. 107. 2 Лосский 11.0. Условия абсолютного добра: основы этики; чарактер русского народа. М., 1991. С. 144. |
133 технический прогресс) [335, т. 89, с. 106; т. 90, с. 174]. Самым тяжким, по мнению Толстого, является насилие над человеком, а так как общество с его войнами, нищетой и безверием, попранием норм человеческого бытия впало в беспамятство, разврат, насилие и деспотизм над личностью, проблема ответной реакции на зло является актуальной. По его мнению: "Насилие людей над себе подобными обретает самые изощренные формы древнейших грехов со времен Иисуса Христа ложь, убийства, грабежи, принуждения все, чем богат нездоровый, порочный мир современного человека" [335, т. 87, 248 249]. Из сказанного видно, что позиция Ильина более тяготеет к традиционной христианской трактовке свойств зла и проявляется в нескольких моментах. Во-первых, оно нарушает гармонию между человеком и миром; вовторых, это проявление или отсутствие любви; в-третьих, нравственное зло нарушает гармонию бытия и всегда ведет к обеднению жизни; в-четвертых, борьба добра со злом в сердце человека совершалась и будет совершаться во всяком общественном строе, поскольку зло в человеческой жизни обусловлено глубочайшим свойствами человеческой личности, и они не могут быть устранены никакими изменениями общественного строя во вес времена. При обозначенном выше общем с другими религиозными философами (Н.О. Лосский, С.Л. Франк, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков и др.) подходе Ильин расходится с вними относительно наказания за зло, содеянное вольно или безвольно, сознательно иди бессознательно. Например, у Н.О. Лосского этот вопрос определяется контурами "санкций нравственного закона", так как за совершенные проступки наказывает сам Бог, или само строение природы обеспечивает наказание за безнравственное поведение. По Лосскому "имманентное наказание" на причиненное нравственное зло представляют собой "понижение благополучия", имеющее двоякий смысл: справедливого воздаяния за внесенное нами в мир зло и средства исцеления от нравственного несовершенства. 134 Система наказания, с его точки зрения, включает в себя наказание правовое и нравственное: чувство неудовлетворенности человека, как бы наказание внутри себя, как непосредственная "имманентная санкция нравственного закона". Она не осознается как наказание за нравственное зло, а проживается просто как неудовлетворенность своими неудачно поставленными целями; неудовлетворенность нравственного характера, испытываемые угрызения совести или как муки раскаяния [186, с. 144]. Такую неопределенность наказания, рассчитанного только на моральные переживания, и подвергал сомнению Ильин в критике толстовства, сомневаясь в положительных результатах самонаказания человека, совершившего тяжкое деяние. Для него неприемлемы и дипломатичные рассуждения Франка, который единственным способом реально уничтожить зло считает "вытеснение его сущностным добром: ибо зло, будучи пустотой, уничтожается только заполнением и, будучи тьмой, рассеивается только светом". Поэтому в его рассуждениях наблюдается раздвоенность, для него толстовцы и правы, и неправы. Их правота, по его мнению, заключается в том, что насилием нельзя сотворить благо и истребить зло, что всякая внешняя, механическая и государственно-правовая деятельность не может способствовать внутреннему обретению добра в себе. Но не правы они, по Франку, когда считают всю эту сферу человеческой жизни и деятельности ненужной и гибельной. "Если нельзя на этом пути сотворить благо, то можно и должно ограждать его; если нельзя истребить зло, то можно обуздать его и не позволить ему разрушать жизнь" [359, с. 211 -212, 312]. Ильин по-своему трактует франконское понимание метафизических глубин в отношениях между людьми и более определенно и четко ставит свои границы между ограждением добра и обузданием зла, с одной стороны, и осуществлением добра и истреблением зла с другой. Но строит эти ограничения на основе единства таких понятий как нравственность, религия и христианство, не признавая автономии духовности, оторванной от евангельских истин. |