Проверяемый текст
Финько Маргарита Васильевна. Религиозно-философская концепция русской культуры (Диссертация 2004)
[стр. 81]

81 или как муки раскаяния.1 2 3 Такую неопределенность наказания, рассчитанного только па моральные переживания, и подвергал сомнению И.Л.
Ильин в критике толстовства, сомневаясь в положительных результатах самонаказания человека, совершившего тяжкое деяние.
Для него неприемлемы и дипломатичные рассуждения
С.Л.
Франка, который единственным способом реально уничтожить зло считает «вытеснение его сущностным добром: ибо зло, будучи пустотой,
«ч уничтожается только заполнением и, будучи тьмой, рассеивается только светом» .
Поэтому в его рассуждениях наблюдается раздвоенность, для него толстовцы и правы, и неправы.
Их правота, по его мнению, заключается в том, что насилием нельзя сотворить благо и истребить зло, что всякая внешняя, механическая и государственно-правовая деятельность не может способствовать внутреннему обретению добра в себе.
Но не правы они, по
С.Л.
Франку, когда считают всю эту сферу человеческой жизни и деятельности ненужной и гибельной: «Если нельзя на этом пути сотворить благо, то можно и должно ограждать его; если нельзя истребить зло, то можно обуздать его и не позволить ему разрушать жизнь»
’.
И.А.
Ильин по-своему трактует франковскос понимание метафизических глубин в отношениях между людьми и более определенно и четко ставит свои границы между ограждением добра и обузданием зла, с одной стороны, и осуществлением добра и истреблением зла с другой.
Но строит эти ограничения на основе единства таких понятий как нравственность, религия и христианство, не признавая автономии духовности, оторванной от евангельских истин.

В рассмотрении положений нравственной концепции
И.А.
Ильину удалось не только дать обобщающий философско-психологический портрет
моралиста-пепротивлснца, но и обосновать представление о насилии и ненасилии как мере ответственности человека за преобразование жизни на гуманистических принципах, а также показать различие между ненасилием и ' Лосскин И.О.
Условия абсолютного добра: основы этики; чарактср русского народа.
М., 1991.
С.
144.
2См.: Франк С.Л.
Духовные основы общества.
М., 1992.
С.
211-212.
3 Там же.
С.
312.
[стр. 134]

134 Система наказания, с его точки зрения, включает в себя наказание правовое и нравственное: чувство неудовлетворенности человека, как бы наказание внутри себя, как непосредственная "имманентная санкция нравственного закона".
Она не осознается как наказание за нравственное зло, а проживается просто как неудовлетворенность своими неудачно поставленными целями; неудовлетворенность нравственного характера, испытываемые угрызения совести или как муки раскаяния [186, с.
144].
Такую неопределенность наказания, рассчитанного только
на моральные переживания, и подвергал сомнению Ильин в критике толстовства, сомневаясь в положительных результатах самонаказания человека, совершившего тяжкое деяние.
Для него неприемлемы и дипломатичные рассуждения
Франка, который единственным способом реально уничтожить зло считает "вытеснение его сущностным добром: ибо зло, будучи пустотой, уничтожается только заполнением и, будучи тьмой, рассеивается только светом".
Поэтому в его рассуждениях наблюдается раздвоенность, для него толстовцы и правы, и неправы.
Их правота, по его мнению, заключается в том, что насилием нельзя сотворить благо и истребить зло, что всякая внешняя, механическая и государственно-правовая деятельность не может способствовать внутреннему обретению добра в себе.
Но не правы они, по
Франку, когда считают всю эту сферу человеческой жизни и деятельности ненужной и гибельной.
"Если нельзя на этом пути сотворить благо, то можно и должно ограждать его; если нельзя истребить зло, то можно обуздать его и не позволить ему разрушать жизнь"
[359, с.
211 -212, 312].
Ильин по-своему трактует франконское понимание метафизических глубин в отношениях между людьми и более определенно и четко ставит свои границы между ограждением добра и обузданием зла, с одной стороны, и осуществлением добра и истреблением зла с другой.
Но строит эти ограничения на основе единства таких понятий как нравственность, религия и христианство, не признавая автономии духовности, оторванной от евангельских истин.


[стр.,135]

135 В рассмотрении положений нравственной концепции "непротивления" Толстого Ильину удалось не только дать обобщающий философскопсихологический портрет моралиста-непротивленца, но и обосновать представление о насилии и ненасилии как мере ответственности человека за преобразование жизни на гуманистических принципах, а также показать различие между ненасилием и примиренчеством [7, с.
8; 86, с.4; 158, с.
82].
Заданное Ильиным позитивное содержание ненасилия можно представить в следующем сравнительном ряде: все, что способствует преумножению добра, любви, очевидности в жизни конкретного человека и других людей, будет ненасильственным.
Все же, что направлено против этого, в чем бы это ни выражалось (в психическом или физическом воздействии на сознание) будет насильственным.
Такой подход позволил ему обосновать основные принципы сопротивления злу и возможность использовать для этого духовно и нравственно оправданные средства.
Определяя такие методы, как "заставленис", "самопоиужденис", "понуждение", "пресечение" и границы допустимости использования наиболее довлеющих из них, философ обозначает непременные условия их применения.
Во-первых, когда другие средства (молитва, любовь, свобода, убеждение) недостаточны.
Во-вторых, если совершено подлинное зло, когда внутреннее понуждение оказывается бессильным, а злая воля выступает в качестве одержимой внешней силы, не останавливающейся ни перед чем.
В-третьих, когда проявление сил зла агрессивно, жестко и многообразно.
"Сопротивление злу силой допустимо не тогда, когда оно осуществимо, пишет Ильин, но лишь тогда и постольку, когда и поскольку оно оказывается неизбежным, а потому обязательным" [131, т.
5, с.
442].
Описанные философом средства борьбы со злыми силами нс имеют ничего общего с насилием, с которым необходимо бороться, ведь оно в его концепции есть деяние произвольное, необоснованное, возмутительное, преступающее рамки дозволенного, нападающее, притесняющее.
Этот тер

[Back]