|
равданным, вынесение ему замечания, выговора и т. п.), он мог издавать распоряжения, обязательные для исполнения. Для этого он получал выписку из приговора суда или по его просьбе копию всего приговора (ст. 948, 949, 955). На прокурора возлагалась обязанность распоряжаться исполнением приговора над осужденными к смертной казни (ст. 963). За ним, как и прежде, сохранялась функция надзора за тюрьмами и другими местами заключения. В 1890 году в Министерстве юстиции возникла переписка по вопросу о том «принимаются ли на счет казны или возлагаются на осужденных судебные издержки по заседаниям, не состоявшимся не по вине обвиняемых, а по обстоятельствам, от них независящим, например: вследствие неявки, за болезнью защитника или лица прокурорского надзора, и т.п. Из собранных Министерством по этому предмету сведений видно, что в указанном отношении существует разнообразная практика. Так, некоторые окружные суды, руководствуясь решениями Уголовного кассационного Департамента Правительствующего Сената 1871 1872 гг. за №№ 1541 и 1520, обращают судебные издержки в подобных случаях на счет казны, другие же, исходя из буквального смысла ст. 990 993 уст. угол, суд., возлагают таковые издержки на виновных. Вследствие этого, признавая необходимым установить единообразную практику по настоящему предмету, за Министра Юстиции, Товарищ Министра, на основании 259 ст. учр. суд. уст., поручил Оберпрокурору предложить означенный вопрос на рассмотрение и законное постановление Общего Собрания 1-го и Кассационных Департаментов Правительствующего Сената. Выслушав заключение Обер-прокурора по предложенному вопросу, Правительствующий Сенат находит, что, на основании постановлений устава уголовного судопроизводства, взыскание судебных издержек, причиненных отсрочкою заседания в общих судебных местах, независимо от того, последовал ли по делу оправдательный или обвинительный приговор, 103 |
361 продиктованное мне в этом кабинете, то этот авторитет немедленно 1 обратится в ничто». Не следует, правда, думать, что столь же независимыми и самостоятельными в своих суждениях были все обер-прокуроры. Желание сделать карьеру, беспрекословно исполнить «высочайшую волю» для многих из них было сильней и доводов разума, и чувства собственного достоинства. Такие «кассационные Малюты Скуратовы», как их назвал А.Ф. Кони, могли подготовить любое заключение или составить любой обвинительный акт. Последней стадией судопроизводства являлось исполнение приговора. И здесь прокурору отводилось важное место. В его обязанности входил надзор за исполнением приговоров и за всем, что выходило из круга непосредственно судебных действий (как, например, объявление подсудимого оправданным, вынесение ему замечания, выговора и т. п.), он мог издавать распоряжения, обязательные для исполнения. Для этого он получал выписку из приговора суда или по его просьбе копию всего приговора (ст. 948, 949, 955). На прокурора возлагалась обязанность распоряжаться исполнением приговора над осужденными к смертной казни (ст. 963). За ним, как и прежде, сохранялась функция надзора за тюрьмами и другими местами заключения. Необходимость прокурорского контроля за тюрьмами была засвидетельствована непосредственно императором в связи с одним казусом, имевшим место в 1872 г. Начальник караула одной из губернских тюрем, которые тогда находились в ведении МВД, ссылаясь на инструкцию, не допустил прокурора окружного суда к осмотру тюрьмы без письменного разрешения своего начальства. Дело дошло до самых верхов и было доложено министром юстиции 133 Кони А.Ф. Триумвиры // Собр. соч. Т. 2. С. 297. |