|
дармов и чинами полиции, причем о приступе к дознанию и предмете исследования немедленно уведомляются начальства военнослужащих, если дело возбуждено не по их предложению или сообщению. Разделяя и с своей стороны изъяснения соображения Главного ВоенноСудного Управления, считаю нужным поручить Прокурорам судебных палат принять зависящие меры к тому: 1) чтобы в отношении воинских чинов, состоящих на действительной военной службе и привлекаемых к дознаниям, производимым в порядке ст. 1035 и след. Уст. Угол. Суд., меры пресечения, не связанные с лишением свободы, которые могут по закону состоять в отдаче под ближайший надзор военного начальства, принимались, если к тому не встретится особых затруднений, не иначе, как по предварительным сношениям с военным начальством; и 2) чтобы прокуроры окружных судов своевременно сообщали военному начальству об основаниях прекращения губернскими совещаниями дел о военнослужащих, обвиняемых в преступных деяниях государственных». В Судебных уставах 1864 г. не предусматривалось участие III Отделения Собственной императорской канцелярии и жандармерии в расследовании каких бы то ни было, в том числе и политических дел. Поэтому во время следствия по таким преступлениям бывали случаи вмешательства смежных ведомств в дела друг друга. Иногда совместная работа вела к взаимопониманию и взаимодействию, но нередко правовая неурегулированность приводила к конфликтам и трениям. Все это толкало правоохранительные органы империи на совершенствование форм взаимодействия и сотрудничества и вело к постепенному возрастанию роли органов государственной безопасности в расследовании политических преступлений в соответствии с законом. 17 апреля 1870 г. шеф жандармов П.А. Шувалов обратился к министру юстиции К.И. Палену с официальным письмом, где указывал, что в связи с недостатком средств прокурорский надзор не всегда оказывается достаточно эффективен при 122 |
364 прокурора палаты или его товарища (ст. 1037 Устава уголовного судопроизводства). Эти лица при производстве следствия обладали теми же правами, которые были предоставлены судебному следователю и прокурору окружного суда в общем порядке судопроизводства. Кроме того, прокурор судебной палаты имел право до начала следствия поручить производство дознания по этим делам прокурору окружного суда или его товарищу или полиции (ст. 1036 Устава уголовного судопроизводства). Таким образом, именно прокуратуре принадлежало руководство расследованием государственных преступлений. Составлять обвинительный акт и поддерживать обвинение в суде должны были по государственным преступлениям прокуроры судебных палат, обер-прокуроры Сената, министр юстиции или его товарищ. Определенную роль в борьбе с государственными преступлениями должна была играть и военная прокуратура, созданная в соответствии с военно-судебным уставом 1867 г. В армии координирующая роль в борьбе с политической преступностью сохранялась за воинским начальством, но и здесь практическое руководство следствием сосредоточивалось в руках прокурора. Так же как и в гражданских судах, военная прокуратура составляла обвинительный акт и поддерживала обвинение в суде. Ее значение резко возросло после принятия Положения о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия. В судебных уставах 1864 г. не предусматривалось участие III отделения Собственной императорской канцелярии и жандармерии в расследовании каких бы то ни было, в том числе и политических дел. Поэтому во время следствия по таким преступлениям бывали случаи вмешательства смежных ведомств в дела друг друга. Иногда 365 совместная работа вела к взаимопониманию и взаимодействию, но нередко правовая неурегулированность приводила к конфликтам и трениям между ними. В архиве секретной канцелярии министерства юстиции сохранилась переписка с III отделением по делу о получении воззваний С.Г. Нечаева, М.А. Бакунина и других в г. Череповце. 11 сентября 1869 г. начальник III отделения Н.В. Мезенцов обратился к управляющему министерством юстиции А.П. Перцову с просьбой «сделать распоряжение, чтобы предстоящее разбирательство возникшего в судебном порядке дела, как представляющее политический характер, происходило в присутствии депутата от III отделения и именно начальника Новгородского жандармского управления». Перцов в ответе Мезенцову выразил свое недоумение по поводу термина «разбирательство». Он напомнил, что в соответствии с Уставом уголовного судопроизводства следствие проводится членом судебной палаты в присутствии прокурора и ни о каких депутатах в действующем законодательстве не упоминается. Депутаты каких бы то ни было ведомств на предварительном следствии так же невозможны, как и в составе суда при разбирательстве даже и политических дел. В конце письма говорилось, что все интересующие III отделение сведения начальник губернского жандармского управления может получить по данному делу у товарища прокурора судебной палаты, которому даны соответствующие указания. В октябре того же года новый шеф жандармов П.А. Шувалов обратился к министру юстиции К.И. Палену теперь уже с просьбой сообщить, в каком положении данное дело. Ответ министра юстиции сводился к тому, что дело находится на доследовании. 366 Переписка между руководством двух ведомств по столь незначительным политическим делам могла быть возможной лишь до тех пор, пока такого рода дел было мало. Но по мере роста революционного движения в стране их число заметно увеличилось. В изменившихся условиях старые методы сотрудничества вряд ли могли устраивать оба ведомства, так как, с одной стороны, незаконные действия жандармов вызвали робкие, но все же протесты судебных властей. С другой стороны, не могла быть удовлетворена таким положением и политическая полиция, поскольку, имея своей задачей борьбу с государственными преступниками, она была отстранена от ведения их дел. Впрочем, и министерство юстиции не всегда стремилось к строгому соблюдению законности при расследовании государственных преступлений, если это сказывалось на его быстроте и результативности. А.Ф. Кони вспоминал, что К.И. Палена раздражало медленное производство предварительного следствия по этим делам. Все это толкало правоохранительные органы империи на совершенствование форм взаимодействия и сотрудничества, и вело к постепенному возрастанию роли органов государственной безопасности в расследовании политических преступлений в соответствии с законом. 17 апреля 1870 г. П.А. Шувалов обратился к К.И. Палену с официальным письмом, где указывал, что в связи с недостатком средств прокурорский надзор не всегда оказывается достаточно эффективен при расследовании политических дел. Не могла ему оказать помощь в этом городская и земская полиция и вследствие недостатка опыта борьбы с государственными преступниками, и по причине нехватки кадров. Поэтому в помощь 136РГИА. Ф. 1405. Оп. 534. Ед. хр. 877. Л. 2, 172. 137Кони А.Ф. Воспоминания о деле Веры Засулич // Собр. соч. Т. 2. С. 31. |