|
ний. По делам о признании лиц безвестно отсутствующими, умалишенными и расточителями, а также об исправлении актов гражданского состояния прокурор не только выступал с заключениями, но и имел право возбуждения дела. Итак, Судебные уставы 1864 г. значительно ограничили сферу прокурорского надзора в гражданском процессе по сравнению со Сводом законов, а также изменили методы его осуществления, что, наряду с возрастанием роли прокурора в уголовном процессе, привело на практике к превращению этого направления прокурорского надзора во второстепенное. Но достоинством новых уставов было то, что они обязали прокурора участвовать в процессе хотя бы по некоторым делам. Фактически роль прокурора в гражданском суде ограничивалась заключениями. Бесполезность прокурорских заключений стала обнаруживаться скоро. Уже через пять лет после введения Судебных уставов П. Юренев писал, что вопрос о прокурорских заключениях из тех, где практика решительно расходится с теорией. Если в законе и его теоретическом обосновании попрежнему сохранялось оставшееся от старого времени недоверие к судам и вера во всезнающего прокурора, то на практике оно оказалось совершенно опровергнуто. «Лица прокурорского надзора в своих заключениях по гражданским делам просто-напросто предлагают суду проект мотивированной резолюции как бы для того, чтобы помочь ему в разрешении дела». Но с навязанной ему ролью юрисконсульта суда прокурор справлялся, как правило, плохо, поскольку, отдавая большую часть времени и сил делам уголовным и лишь эпизодично участвуя в делах гражданских, он гораздо хуже членов гражданского суда знал цивилистику. Прокурор относился к своим обязанностям обычно формально, и так же воспринимали эти обязанности суд и другие участники процесса. Гражданско-процессуальное законодательство наделяло прокурора функцией надзора за рассмотрением всех гражданских дел в судах или, 151 |
406 актах гражданского состояния. В Сенате обер-прокурор гражданского кассационного департамента давал заключение после доклада сенатора по всем делам. Прокурорское заключение должно было найти отражение в протоколе судебного заседания и решении по делу. Оно излагалось после прений сторон. По делам брачным и о законности рождения в тех случаях, когда не было ответчика, а также о признании лиц умалишенными прокурор участвовал с правами стороны, в том числе правом обжалования судебных решений. По делам о признании лиц безвестно отсутствующими, умалишенными и расточителями, а также об исправлении актов гражданского состояния прокурор не только выступал с заключениями, но и имел право возбуждения дела. Итак, судебные уставы 1864 г. значительно ограничили сферу прокурорского надзора в гражданском процессе по сравнению со Сводом законов, а также изменили методы его осуществления, что, наряду с возрастанием роли прокурора в уголовном процессе, привело на практике к превращению этого направления прокурорского надзора во второстепенное. Но достоинством новых уставов было то, что они обязали прокурора участвовать в процессе хотя бы по некоторым делам. Фактически роль прокурора в гражданском суде ограничивалась заключениями. По свидетельству сенатора В.Я. Фукса, «за все время существования нашего кассационного суда (в течение 50 лет. С. К.) случаи использования прокуратурой права протеста в отведенной ей области не 208 встречаются». Бесполезность прокурорских заключений стала обнаруживаться скоро. Уже через пять лет после введения судебных уставов П. 208Фукс В. Я. Кассационные департаменты Сената // Журнал министерства юстиции. 1916. № 4. С. 54. 407 Юренев писал, что вопрос о прокурорских заключениях из тех, где практика решительно расходится с теорией. Если в законе и его теоретическом обосновании по-прежнему сохранялось оставшееся от старого времени недоверие к судам и вера во всезнающего прокурора, то на практике оно оказалось совершенно опровергнуто. «Лица прокурорского надзора в своих заключениях по гражданским делам просто-напросто предлагают суду проект мотивированной резолюции как бы для того, чтобы помочь ему в разрешении дела». Но с навязанной ему ролью юрисконсульта суда прокурор справлялся, как правило, плохо, поскольку, отдавая большую часть времени и сил делам уголовным и лишь эпизодично участвуя в делах гражданских, он гораздо хуже членов гражданского суда знал * цивилистику. «По крайней мере, в числе нескольких сот дел с прокурорским заключением, в разрешении которых мне пришлось участвовать в течение трех с половиной лет, писал П. Юренев, не было положительно ни одного, в котором заключение прокурора сколько-нибудь помогало бы членам суда в постановлении решения».2 Прокурор относился к своим обязанностям обычно формально, и так же воспринимали эти обязанности суд и другие участники процесса. Гражданско-процессуальное законодательство наделяло прокурора функцией надзора за рассмотрением всех гражданских дел в судах или, точнее, во всех присутственных местах губернии, а также в Сенате. «Отцы судебной реформы» полагали, что в принципе участие прокурора в гражданских делах находится в противоречии с правилами. Участники процесса лишь иногда прислушивались к заключению прокурора, да и то только потому, что надеялись 209Юренев П. Об участии прокурорского надзора в гражданских делах//Журнал гражданского и торгового права. 1871. Кн. 4. С. 770, 771. |