|
рению вступать в те гражданские дела, которые хотя и имели общественное звучание или затрагивали государственные интересы, но не были обозначены в законе. Проект Устава уголовного судопроизводства исходил из разделения публичного и частного порядка преследования преступлений. Осуществление публичного уголовного преследования и обвинения предполагалось передать прокуророрам в полном объеме. В сфере предварительного расследования проектом предусматривалось поручить прокурорам наблюдение за ходом следствия и участие во всех следственных действиях. Законные и обоснованные требования и предложения прокурора признавались обязательными для следователя. При несогласии последнего с доводами прокурора, согласно проекту этот вопрос должен быть передан на разрешение суда. Составители «Основных положений о преобразовании судебной части в России» также обратили внимание на проблему соотношения полномочий прокуроров и полиции как органа дознания. Основное препятствие для повышения уровня законности деятельности полицейских чинов, по их мнению, заключалось в том, что по Своду законов 1857 года они были ответственны лишь перед своим руководством. Поэтому Комиссия пришла к выводу, что наложение дисциплинарных взысканий на служащих полиции и предание их суду за упущения при производстве дознания должно зависеть от суда, а инициацию этой процедуры предполагалось поручить прокурорам. Поскольку министр внутренних дел возражал против такого варианта разрешения проблемы, Государственный совет предпочел избрать в этом случае "золотую середину», оставив за прокурорами право объявлять полицейским чинам предостережения. Заметим, что в «Общих положениях...» и проекте Устава уголовного судопроизводства (УУС) особой статьей должностным лицам прокурорского надзора вменялось в обязанность наблюдать за законностью и обоснованно37 |
133 Таким образом, судебная реформа должна была сузить круг поднадзорных дел с тем, чтобы повысить действенность и эффективность надзора по наиболее важным делам. Прокурор не мог по собственному усмотрению вступать в те гражданские дела, которые, хотя и имели общественное звучание или затрагивали государственные интересы, но не были обозначены в законе. В этой связи обратим внимание на то, что право протеста на решения гражданских судов “Основные положения” предоставляют прокурору только по делам казны. Следовательно, по всем остальным делам он лишался полномочий за соблюдением законов при рассмотрении гражданских споров в суде. Проект Устава уголовного судопроизводства исходил из разделения публичного и частного порядка преследования преступлений. Осуществление публичного уголовного преследования и обвинения предполагалось возложить на прокуроров в полном объеме. В сфере предварительного расследования проектом предлагалось поручить прокурорам наблюдение за ходом следствия и участие во всех следственных действиях1. Законные и обоснованные требования и предложения прокурора признавались обязательными для следователя. При несогласии последнего с доводами прокурора, в проекте указывалось, что этот вопрос должен быть передан на разрешение суда. Таким образом обеспечивался принцип независимости следователей как представителей судебной власти от прокуроров власти обвинительной. К сожалению, доводы сторонников данной нормы лишь частично повлияли на мнение Государственного Совета, ограничившего право следователя на обращение в суд только случаем несогласия его с прокурором по поводу законности ареста2. Составители “Основных положений о преобразовании судебной части в России” также обратили внимание на проблему соотношения полномочий прокуроров и полиции как органа дознания. Основное препятствие для повышения уровня законности деятельности полицейских чинов, по их мнению, заключа! Муравьев Н.В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. С. 409. 2 Муравьев Н.В. Указ, сочинение. С. 410-412. 134 лось в том, что по Своду законов 1857 года они были ответственны лишь перед своим руководством. Поэтому Комиссия пришла к выводу, что наложение дисциплинарных взысканий на служащих полиции и предание их суду за упущения при производстве дознания должно зависеть от суда, а инициацию этой процедуры предполагалось поручить прокурорам. Поскольку министр внутренних дел возражал против такого варианта разрешения проблемы, Государственный Совет предпочел избрать в этом случае “золотую середину”, оставив за прокурорами право объявлять полицейским чинам предостережения1. Заметим, что в “Общих положениях ...” и проекте Устава уголовного судопроизводства (УУС) особой статьей должностным лицам прокурорского надзора вменялось в обязанность наблюдать за законностью и обоснованностью арестов и содержания под стражей. Норма эта была детализирована особым порядком освобождения прокурором из-под стражи незаконно задержанных, и в таком виде вошла в УУС2. Как видим, это положение было единственным проявлением надзорных полномочий прокуроров за законностью, оставленных Судебными Уставами 1864 года за новой прокуратурой. Специфика ее полномочий по проекту УУС также выражалась в том, что прокурорам была предоставлена возможность отказа от государственного обвинения в случае опровержения его доказательствами в суде или если это противоречило внутреннему убеждению обвинителя. На основании такого гуманистического подхода к определению понятия “государственное обвинение” прокурорам было предписано участвовать в таком качестве и при рассмотрении дел в мировых судах. Причем допускалось изменение прокурором в этой инстанции своей позиции на противоположную в целях защиты прав обвиняемого или ответчика. Ряд замечаний, поправок и предложений был внесен по вопросам устройства прокурорского надзора и отношений прокурорских чинов между собой. Обзор вопросов, обсуждавшихся при подготовке Судебных Уставов 1864 года, ! Муравьев Н.В. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности. С. 412-415. 2 Муравьев Н.В. Указ, сочинение. С. 405-406. |