|
46 можно назвать скорее несправедливым (85,0 %), при этом государство вообще ничего не делает (73,0 %), а если и делает, то очень мало (15,0 %), чтобы оно было справедливым. Геометрическая фигура, которая соответствует усредненным представлениям об иерархии по материальному благосостоянию, напоминает колбу с длинным горлышком и широким основанием, поскольку 58,0 % населения составляют бедные, 21,0 % составляют обеспеченные, богатые, и столько же (21,0 %) приходится на долю среднеобеспеченных’. Картина субъективной экономической стратификации, построенная на самооценках материального статуса, получается такая: 36 % считают себя средне-обеспеченными или имеющими более высокое материальное положение (в том числе 35,0 % назвали себя среднеобеспеченными и 1,0 % — выше среднего уровня); остальные 64,0 % отнесли себя к обеспеченным ниже среднего уровня (47,0 %) и к бедным (17,0 %). Сопоставление оценок собственного материального положения и предполагаемой доли в обществе бедных показывает, что опрошенные склонны чаще относить к бедным себя, чем других12. Определяя свое место в структуре неравенства по материальному благосостоянию, опрошенные отталкиваются от уровня указываемых ими доходов3. Об этом свидетельствуют размеры среднедушевых доходов, характерные для каждой из субъективных экономических страт; подтверждается это наличием линейной зависимости между оценкой материального положения от размера среднедушевого дохода. Определение индивидом собственного экономического статуса соотносится с теми возможностями и ограничениями, которые дают им в сфере текущего потребления получаемые доходы. Подтверждением этому является высокий уровень корреляции между местом в иерархии по материальному благосос1 Сверхвысокое неравенство —реальная угроза стабильности общества // Вестник Российской академии наук. 2008. Т. 78. № 4. С. 314-316. 2 Андреев А.Л. Социальное неравенство в общественном мнении россиян // Вестник Российской академии наук. 2007. Т. 77. № 8. С. 719-723. 3 Тихонова Н.Е., Давыдова Н.М., Попова И.П. Индекс уровня жизни и модель стратификации российского общества// Социологические исследования. 2004. № б. С. 44. |
93 вых доходов и сравнить две стратификации, построенные различными способами. В качестве фона субъективной экономической стратификации выступают следующие представления людей об имеющемся неравенстве1. В последнее время различия в материальной обеспеченности между богатыми и бедными не просто увеличились (увеличение отмечают 27,5% опрошенных), а увеличились значительно (так считают 56,8% опрошенных). Сложившиеся же в итоге различия очень велики (90,0%), и нынешнее распределение доходов можно назвать скорее несправедливым (85,0%), при этом государство вообще ничего не делает (73,0%), а если и делает, то очень мало (15,0%), чтобы оно было справедливым. Геометрическая фигура, которая соответствует усредненным представлениям об иерархии по материальному благосостоянию, напоминает колбу с длинным горлышком и широким основанием, поскольку 58,0% населения составляют бедные, 21,0% составляют обеспеченные, богатые, и столько же (21,0%)приходится на долю среднеобеспеченных. Картина субъективной экономической стратификации, построенная на самооценках материального статуса, получается такая: 36% считают себя средне-обеспеченными или имеющими более высокое материальное положение (в том числе 35,0% назвали себя среднеобеспеченными и 1,0% выше среднего уровня); остальные 64,0% отнесли себя к обеспеченным ниже среднего уровня (47,0%) и к бедным (17,0%). Сопоставление оценок собственного материального положения и предполагаемой доли в обществе бедных показывает, что опрошенные склонны чаще относить к бедным себя, чемдругих. Определяя свое место в структуре неравенства по материальному благосостоянию, опрошенные отталкиваются от уровня указываемых ими доходов12. Об этом свидетельствуют размеры среднедушевых доходов, характерные для каждой из субъективных экономических страт. Подтверждается это нали1 Култыгин В.П. Исследования социальной структуры в переходных обществах {историкометодологический обзор) // Социологические исследования. 2002. 4 .С. 61. 2 Тихонова Н.Е., Давыдова Н.М., Попова И.П. Индекс уровня жизни и модель стратификации российского общества // Социологические исследования. 2004. № 6. С. 44. чием линейной зависимости оценки материального положения от размера среднедушевого дохода. Определение индивидом собственного экономического статуса соотносится с теми возможностями и ограничениями, которые дают им в сфере текущего потребления получаемые доходы. Подтверждением этому является высокий уровень корреляции между местом в иерархии по материальному благосостоянию и оценкой того, насколько легко или трудно позволяют им жить получаемые доходы. В свою очередь, сами оценки того, насколько легко или трудно позволяют жить получаемые доходы, определяются размерами фактических доходов. В то же время разброс значений среднедушевых доходов семей, наполняющих различные страты, достаточно велик. За исключением высокообеспеченных, в каждой из них представлены семьи из всех двадцатипроцентных групп вариационного ряда распределения. Особенно пестрой и мозаичной в этом отношении является группа бедных, куда себя отнесли и те, "у кого щи пустые", и некоторые из тех, "у кого жемчуг ме* локи. Это говорит о том, что для отдельных групп населения не только размер текущих доходов является критерием определения собственного экономического статуса. В расчет принимаются возможности поддержания уже сложившегося ранее жизненного стандарта, представления о справедливом размере вознаграждения, адекватном вкладу, динамика и характер изменений материального положения и другие важные, с точки зрения отдельных семей, обстоятельства. Но в общей сложности субъективная экономическая стратификация, формулируемая самими респондентами в виде неколичественных оценок их положения на шкале материального благосостояния, базируется в значительной мере и в первую очередь на объективных критериях1. Однако несовершенство статистики доходов и имущественного состояния граждан приводит к тому, что объективный критерий выделения среднего класса должен использоваться не в качестве основного, а в качестве 94 1Богомолова Т.Ю ., Тапилина В.С. Экономическая стратификация населения России в 90*с годы // Социологические исследования. 2001. № 6. С. 33. 123 мательства носит чисто декларативный характер, реальные же условия частного бизнеса крайне сложны и неблагоприятны. Ежегодно разоряются около 1/3 предпринимателей, и хотя им на смену приходят новые "искатели счастья", их общая численность практически не растет. Бюрократический прессинг на мелкий и средний бизнес препятствует активной социально-инновационной деятельности предпринимателей. К новым явлениям следует отнести и усиление разнообразия социальных структур крупных территориальных общностей1. Например, южная часть России отличается от остальных регионов значительно большими долями "верхнего среднего" и "нижнего" слоев, что свидетельствует о далеко зашедшей социальной дифференциации населения. Напротив, на севере Европейской части страны эта дифференциация выражена наиболее слабо. Калмыкия и Чечня, Ульяновская и Нижегородская, Калининградская и Московская области, Приморский край и Якутия демонстрируют существенно разные направления трансформации социальной структуры. Причем их особенности определяются отнюдь не только природно-экономическими факторами и специализацией экономики, но и соответствующей региональной политикой. Центральное место занимает проблема приспособления массовых групп к новой социальной реальности. Исследования показывают, что российское общество разделяется на три более или менее соразмерных части. Первую составляют люди с высоким социально-деятельностным потенциалом, которые в основном адаптировались к рыночным отношениям, усвоили новые нормы и ценности, относительно удовлетворены своей жизнью и ни в коем случае не хотят возврата назад. Вторая часть обладает низким жизненным, трудовым и адаптационным потенциалом, не может самостоятельно приспособиться к новым условиям, нуждается в активной социальной поддержке и испытывает сильную ностальгию по прошлому. Взгляды и установ1 Тихонова Н.Е., Давыдова Н.М., Попова И.П. Индекс уровня жизни и модель стратификации российского общества // Социологические исследования. 2004. № б. С. 38. |