|
альтернатив или разночтений, и нарушающий их человек не подлежит оправданию. Они не допускают также сомнений и опровержений; действуя как императивы, они предписывают определенные модели социального поведения на основе особого состояния души веры. В древних обществах право как регулятор еще не отделилось от религии, и это легко объяснить, если иметь в виду, что все мысли, все поведение людей диктовалось верой в сверхъестественное. В обществах современного типа даже в религиозных законодательствах проводится различие между авторитетом правосудия и совестью. Собственно религия занимается вопросами совести. Впрочем, было бы невозможно отождествить совесть и право как в смысле действий, которое оно регламентирует, так и в смысле применяемых санкций. Различие между правом и моралью как регулятором человеческого поведения тоньше, поскольку и то, и другое находятся в одной и той же плоскости, хотя мораль, даже та, которую принято называть “социальной”, имеет гораздо менее выраженный социальный характер, чем право. Ее истинной областью является индивидуальное сознание, тогда как предписания права имеют непременно коллективный характер и касаются в равной степени как социальной группы, так и заинтересованного лица. Поэтому сфера применения норм морали отличается от области применения правовых норм, хотя это две смежные области. В отличие от права мораль несет оценочную характеристику (хорошо плохо, благородно низко). Нормы морали действуют через внутренние психологические механизмы. Для них характерно отсутствие текстуального закрепления и правовых санкций. Однако невзирая на указанные отличия, право и мораль являются важнейшими элементами человеческого поведения и тесно взаимосвязаны. Как правило, все правовое подлежит в то же время моральным оценкам. Сфера применения правовых оценок к морали значительно уже, чем моральных к праву. Это объясняется тем, что моральные оценки универсальны, а правовые ограничены конкретными сферами действительности. По сравнению с правом мораль одновременно и бо |
ритуал представляет собой систему символических действий, которая тоже строится на основе определенных правил. Хотя само понятие «ритуал» обычно используют для описания конкретных форм поведения животных и людей, более глубокое исследование раскрывает нам, что ритуальное поведение, с которым мы сталкиваемся в истории и в различных культурах, присуще только человеку, как и способность к вербальному выражению, и изменения в ритуальных действиях обычно происходят параллельно с изменениями в языке. Ритуал и миф имеют общие черты: в основе того и другого лежат базисные биологические или культурные программы действий; и миф, и ритуал выполняют коммуникативную функцию. Ритуальное поведение, несомненно, представляет собой средство невербальной коммуникации. Ритуальное действо, там, где оно сохраняет актуальность и явственность своего сакрального содержания, является одновременно экзистенциальным и космогоническим. Будучи элементом древнейшей эпохи, когда дискурсивное, вербализованное мышление не могло играть ведущей роли, ритуальное поведение отражает первоначальную биопсихическую целостность человеческого мировосприятия, отождествляющего микрокосм и макрокосм. Нетрудно предположить, что первоначально периоды жизненных кризисов, перемены статуса, смерти, рождения, вступления в брак и т.д. требовали контакта с сакральным: в эти периоды человек был более уязвим и чуток, лишен защиты привычного социального статуса, ощущал неизбежность смерти и величие рода как надындивидуального начала. Поскольку субъектом ритуала в свое время становился каждый без исключения член общины, это давало возможность каждому пережить свой личный опыт общения с сакральным и сохранить на всю жизнь память об этом переживании. Ритуальное поведение соединяет символические и структурно-функциональные аспекты социального взаимодействия и формирует исходные социокультурные нормы как для всех основных институциональных сфер, так и для макросоциального порядка. Ритуальное поведение через символическую трансформацию обеспечивает становление социальной иерархии и организации основных форм институциональной упорядоченности (система власти, правила родства и брака, религиозно-культовая сфера и т.д.). Ритуальная практика придает нормативный характер жизни каждого индивида и общества в целом, регламентируя повседневные занятия людей, внося в их существование необходимые запреты, полагая преграды индивидуальному произволу. Так, важнейшей функцией ритуала было отделение сферы сакрального от профанного, чистого от нечистого. Ритуал внедрял также нормы солидарности членов рода друг с другом, неприятия чужого, уважения к смерти и горю близких умершего, почитанию брачных уз и родителей, взаимоотношений между полами, тендерного поведения взрослых мужчин и женщин. Право и религия. Религия также представляет собой нормативную систему. Ее специфическими чертами являются следующие: религиозным нормам приписывается происхождение от сверхъестественного начала, Бога; они доводятся до сведения людей через особых избранных свыше лиц, получивших откровение, — пророков, или посредников между сакральным и профанным мирами; религиозные нормы абсолютны, они не допускают альтернатив или разночтений, и нарушающий их человек не подлежит оправданию; они не допускают также сомнений и опровержений, действуя как императивы; они предписывают определенные модели социального поведения на основе особого состояния души — веры. Мы уже говорили, что в первобытных обществах право еще не отличалось от религии, и это легко объяснить, если иметь в виду, что все мысли, все поведение тех людей диктовались верой в сверхъестественное. Из этого следует, что предписания, которыми они руководствовались, как правило, очень строгие, влекли наказания сверхъестественного порядка. Лишь в результате постепенного процесса секуляризации — или под воздействием более передовых цивилизаций — право приобрело свой истинный характер, мир профан-ного отделился от мира духовного. В обществах современного типа даже в религиозных законодательствах проводится различие между авторитетом правосудия и совестью. Собственно религия занимается вопросами совести. Впрочем, было бы невозможно отождествить совесть и право как в смысле действий, которое оно регламентирует, так и в смысле применяемых санкций. Право и мораль. Различие между правом и моралью тоньше, поскольку и то и другое находится в одной и той же плоскости, правда, мораль, даже та, которую принято называть «социальной», имеет гораздо менее выраженный социальный характер, чем право. Ее истинной областью является индивидуальное сознание, тогда как предписания права имеют непременно коллективный характер и касаются в равной степени как социальной группы, так и заинтересованного лица. Поэтому сфера применения норм морали отличается от области применения правовых норм, хотя это две смежные области. В отличие от права мораль несет оценочную характеристику (хорошо — плохо, благородно — низко). Нормы морали действуют через внутренние психологические механизмы. Для них характерно отсутствие текстуального закрепления и правовых санкций. Право и мораль являются важнейшими элементами человеческого поведения и тесно взаимосвязаны. Как правило, все правовое подлежит моральным оценкам. Сфера применения правовых оценок к морали значительно уже, чем моральных к праву. Это объясняется тем, что моральные оценки универсальны, а правовые ограничены определенными сферами действительности. По сравнению с правом мораль одновременно и более требовательна, и менее требовательна. Если правовые предписания обычно не вторгаются в глубины сознания и оставляют без внимания намерения, касаясь лишь поступков и поведения, то для морали основным является намерение. Иными словами, множество аморальных поступков совершенно безразличны для права, ведь с точки зрения права «все, что не запрещено — разрешено». Однако, с другой стороны, можно сказать, что право имеет более принудительный характер, чем мораль, если иметь в виду наказание. Нарушение норм морали влечет за собой порицание. Его не следует сбрасывать со счетов, потому что осуждение или даже осмеяние могут иметь очень серьезные последствия, привести к психическому расстройству, сломать карьеру и даже довести до самоубийства. Однако оно не так затронет судьбу преступившего нормы человека, как это сделает постановление органа государственной власти, например, осуждение по уголовному делу. В то же время возможны и иные подходы. Например, польский исследователь А. Подгурецкий считает, что сфера морали является более широкой и включает сферу права как свою внутреннюю область. В пользу своей позиции он приводит следующие аргументы. Правовое осуждение каких-либо деяний является показателем и морального их осуждения, в то время как моральное осуждение не всегда сопровождается требованием применения правовых санкций против данных деяний. 1. Чем сильнее правовое осуждение, тем сильнее осуждение моральное (при пересечении некоторого специфического, качественно обозначенного барьера). 2. Работники систем правового контроля больше, чем кто-либо, заангажированы требованием наиболее точной реализации формально-структурных требований данной правовой системы и при этом меньше, чем другие, осуждают нарушение норм общественной жизни. Поэтому Подгурецкий считает неправильным представление о смежном характере сфер права и морали как социальных регуляторов, которое можно изобразить в виде следующей диаграммы (здесь М означает мораль, а П — право): В соответствии с этой диаграммой существуют три основных вида поведения людей, связанного с правовыми и моральными нормами: а) поведение, которое подлежит исключительно моральной оценке; б) поведение, которое подлежит исключительно правовой оценке; в) поведение, которое подлежит как правовой, так и моральной оценке одновременно. |