|
«олигархи» определяют, кому быть у руля государственной власти, как это предполагает само определение олигархии как формы государственной власти, а государственная власть определяет, кому быть «олигархами». Иногда вопрос о том, что в России первично власть олигархии или власть бюрократии, сводят к вопросу, что первично: услуга бюрократа или взятка «олигарха». Но совершенна ясно, что тот, кто дает взятку, дает ее именно потому, что зависит от чиновника-взяточника. Настоящие олигархи взяток не дают. Нов России B l f a c f F остаётся у бюрократий^ При внимательном анализе пределы влияния новой олигархии просматриваются достаточно четко. «Финансовые олигархи» это все еще новички и отчасти чужаки в рядах российского политического класса, они все еще не собственно власть, как таковая, а скорее, параллельная власть. Против финансовой олигархии настроены традиционный промышленный истеблишмент и региональные политические элиты. У нее очень сложные отношения с крупнейшими группировками экономического правящего класса ВПК, ТЭК, экспортерами сырья. Против нее основная масса среднего бизнеса и банков, оттесненная олигархами от наиболее прибыльных бюджетных проектов. Наконец, против нее достаточно резко настроено и большинство избирателей. Олигархия сегодня не может предложить людям ни сколько-либо убедительной программы выхода из кризиса, ни мобилизующей идеологии, ни хотя бы сносного прогноза. Средняя буржуазия в современной России представлена в основном бывшими советскими директорами и средней руки бывшими чиновниками, ставшими фактическими владельцами большинства небольших и средних заводов. В первый период реформ (1991-1993 годы) они, памятуя о своем достаточно привилегированном положении в советской системе, и будучи сплочены общим прошлым, пытались оказать давление на власть, более того, на нее претендовали (и пытались для этого организоваться в различные союзы: РСПП, Федерацию товаропроизводителей, Лигу оборонных предприятий и |
государственным чиновникам и государственной казне. Для того чтобы это сделать, не надо ломать голову, государственная власть сама выделила тех, кто ей наиболее близок, во время встреч в Кремле. И сделала это, конечно, не случайным образом. Представленные там банки и финансово-промышленные группы не просто крупнейшие, хотя и это верно, но связаны с современной российской властью личной унией. В России, где в отсутствие сложившихся политических структур именно неформальные отношения играют ключевую роль в политике, наличие в руководстве компаний личных друзей Президента, премьера или их «фаворитов» гарантирует финансовое могущество. Достаточно вспомнить историю со счетами Таможенного комитета, чтобы понять: в России не столько «олигархи» определяют,1 кому быть у руля государственной власти, как это предполагает само определение олигархии как формы государственной власти, только государственная власть определяет, кому быть «олигархами». Иногда вопрос о том, что в России первично власть олигархии или власть бюрократии, сводят к вопросу, что первично: услуга бюрократа или взятка «олигарха». Но совершенно ясно, что тот, кто дает взятку, дает ее именно потому, что зависит от чиновника-взяточника. Настоящие олигархи взяток не дают. Но в России власть остается у бюрократии. Кроме того, следует отметить, что финансовая олигархия, 4 возникшая как продукт раздела большого целого и все еще ожидающая новых кусков от этого пирога, не может, с одной стороны, не зависеть от государства, а с другой стремится овладеть государством как частной собственностью, поскольку овладеть пирогом будет проще всего. Поэтому жаловаться на аппетиты финансовой олигархии тем, кто прописал всей стране диету, чтобы было что покушать финансовой олигархии, просто нелогично. Реальная власть «финансовых олигархов» кажется сегодня колоссальной. Они контролируют доступ к бюджетным деньгам и 110 практически все инвестиционные ресурсы страны. Даже иностранные инвесторы не могут действовать в стране, не взяв «их» в долю, поскольку экономические министерства правительства плотно контролируются «их» людьми. В руках новой банковской олигархии — громадный информационный ресурс (десятки газет, журналов, радиостанций, крупнейшие телеканалы). Фактически именно эти люди сегодня формулируют «волю президента», а значит, и диктуют его важнейшие стратегические решения. Те, кто не захотел идти вместе с ними или подчиняться, были разными способами выбиты из борьбы — через налоговые скандалы или изощренные подрывные кампании. Однако при внимательном анализе пределы влияния новой олигархии просматриваются достаточно четко. «Финансовые олигархи» — это все еще новички и отчасти чужаки в рядах российского политического класса, они все еще не собственно власть, как таковая, а скорее, параллельная власть. Против финансовой олигархии настроены традиционный промышленный истеблишмент и региональные политические элиты. У нее очень сложные отношения с крупнейшими группировками экономического правящего класса — * ВПК, ТЭК, экспортерами сырья. Против нее — основная масса среднего бизнеса и банков, оттесненная олигархами от наиболее прибыльных бюджетных проектов. Наконец, против нее достаточно резко настроено и большинство избирателей. Олигархия сегодня не может предложить людям ни сколько-либо убедительной программы выхода из кризиса, ни р мобилизующей идеологии, ни хотя бы сносного прогноза. Средняя буржуазия в современной России представлена в основном бывшими советскими директорами и средней руки бывшими чиновниками, ставшими фактическими владельцами большинства небольших и средних заводов. В первый период реформ (1991-1993 111 годы) они, памятуя о своем достаточно привилегированном положении в советской системе, и будучи сплочены общим прошлым, пытались оказать давление на власть, более того, на нее претендовали (и пытались для этого организоваться в различные союзы: РСПП, Федерацию товаропроизводителей, Лигу оборонных предприятий и др.). Какое-то время казалось, что они на это способны, но выяснилось, что «правильный порядок жизни» это слишком мало для власти. Более того, новая власть, предоставив директорам практически неограниченные возможности в эксплуатации и даже присвоении их заводов, неограниченном повышении окладов, сумела частично нейтрализовать их, а частично привлечь на свою сторону. Не зря именно в разгар противостояния Президента и Верховного Совета возникла Ассоциация приватизированных и частных предприятий, возглавляемая Е. Гайдаром, куда вошли директора многих крупных заводов. С тех пор этот социальный слой фактически пребывает в ч состоянии постоянного брожения и не способен претендовать на власть. Утеряны сплоченность, уверенность в правильности прошлых жизненных ориентиров, каждый лоббирует свои интересы, не задумываясь об общих. Что касается позиций малого предпринимательства по отношению к власти, то они выглядят наиболее уязвимыми. Дело в том, что изначально российские реформаторы рассматривали в качестве главного системообразующего объекта преобразований крупное производство (правда, мелкого, в общем-то, не было), а в качестве главной арены политической борьбы выделили верхние эшелоны власти без образования широкого демократического движения, ориентированного на создание социального рыночного хозяйства. В результате объективно оказался выполненным социальный заказ бывшей хозяйственной элиты на быструю капитализацию собственности, ранее не имевшей рыночной |